Наследие
Шрифт:
– Парнишка в коме, - пробормотал Стас.
– Но почему? Что предшествовало такому состоянию? Травмы были, особенно головы?
– обратился он к хозяйке, присевшей у изголовья мальчика и судорожно сжимавшей его руки.
– Да кто же его знает! Пять дней назад из лесу пришел с лукошком ягод, лепешку пшеничную съел и боле не вставал.
– Может, чем отравился в лесу?
– неуверенно предположил новоявленный терапевт.
– Василько с измальства в лесу. Там и вырос. Ему любая ягода на болотах знакома. Как же можно отравиться?
– удивленно подняв на него глаза, спросила Милена.
– Василь? Он что, крещеный?
– Да, муж настоял. Сказал,
Стас более внимательно присмотрелся к ауре мальчика, но никаких фатальных отклонений не обнаружил, судя по энергетическим линиям, тело парнишки было вполне здорово, только изрядно ослаблено пятидневным голоданием. Сосредоточившись и слегка напрягшись, Стас увидел и остальные тонкоматериальные энергетические оболочки ребенка, а вот с ними как раз было не все в порядке. Зыбкое стихийно-статическое тело едва просматривалось в общей энергетике парня и стремилось куда-то в глубины иных измерений, явно намереваясь покинуть этот бренный мир.
Мысленно потянувшись за ним, Стас внезапно оказался в серой пустоте, пронизанной вкраплениями металлического цвета и мерцавшей алыми искрами плавающих огней.
– Зачем в гости пожаловал, Архонт?
– Бархатный голос раздался из пустоты, и перед Стасом материализовалась скамеечка с сидящей на ней Мареной. В руках богиня Смерти держала большой клубок нитей с воткнутыми в него золотыми спицами.
– Не чаял тебя здесь увидеть, Мара, и не могу сказать, что рад этой встрече.
– Стас попытался под деланным равнодушием скрыть удивление и некоторую растерянность.
– Не тушуйся, князь, я привыкла.
– Скрыть самые потаенные чувства от этой женщины, видимо, было попросту невозможно.
– Кому приятно Смерть воочию лицезреть? Только ведь в этом клубке твоей нити еще нет, чего же тебе бояться? Мог бы ради приличия на меня и как на женщину взглянуть. Неужто хуже я твоей Деваны ненаглядной?
– Марена встала и, резко крутнувшись вокруг своей оси, разметала веером иссиня черные густые волосы.
– Любая гиперборейская княжна всегда даст сто очков вперед самой очаровательной человеческой женщине, - Стас говорил искренне, ибо Мара действительно была поразительно красива и стройна, но красотою мрачной, демонической, притягивающей и пугающей одновременно.
– Вот только давай, богиня, не будем играть в "свет мой, зеркальце, скажи...". Лучше ответь, куда это меня занесло на этот раз?
– Скучный ты ухажер, Архонт, и чего только Девана в тебе нашла? Мы с тобой в царстве Чернобога, да и мое оно тоже.
– Мара на секунду задумалась, внимательно рассматривая Стаса.
– В одном из верхних миров Нави.
– Но ведь мальчик еще не мертв, а я шел по нитям его души. Что же он делает в твоем мире?
– Тебе, Белый Князь, не следовало бы вмешиваться в мирские дела этого времени, чай, и сам понимаешь, чем это может грозить. Вот ты час назад отобрал у меня душу Милены, не имея на то никакого права, а теперь, значит, за душой мальчонки пожаловал?
– Мара выплела из клубка тоненькую, не толще человеческого волоса нить и посмотрела на Стаса.
– Зачем тебе парнишка, он-то и пожить не успел вовсе?
– Ты совершаешь ту же ошибку, что и все люди на Земле. Не я определяю судьбы людские, не я принимаю решение, жить или умереть, я всего лишь привожу в исполнение приговор, но без меня сама жизнь на Земле была бы невозможна. Ведь Смерть - это не конец всему, а только начало, переход к другой жизни или обретение свободы в другой реальности.
– Ты знаешь, Мара, эти теологические премудрости мне почти год вбивал в голову твой сын Богумир...
– Стас заметил, как вздрогнула и напряглась грозная богиня.
– И я тебя прошу во имя любви, во имя материнской любви, - зрачки Мары расширились и налились красным светом, - оставь этому ребенку жизнь. Пожалей его мать, которую я невольно вырвал из твоих владений.
– Не переходи черту, Станислав, ты не в своем хрустальном замке, - голос Марены срывался от едва сдерживаемого гнева.
– Я любила своего сумасбродного сына, и не моя вина в том, что он родился человеком. Родился смертным.
– Твой сын родился с великой и бессмертной душой, и все человечество склоняет голову перед ним. В отличие от вашего гордого племени, он знал, что такое любовь и сострадание. Я прекрасно осведомлен о секрете его невероятного долголетия, потому и прошу тебя в память о нем - оставь жизнь этому мальчишке.
– Я никогда не понимала, что он нашел в тебе, - задумчиво проговорила богиня, теребя пальцами тончайшую, вот-вот готовую лопнуть нить жизни мальчика, - и почему добровольно отказался от власти и от жизни вообще? Тебе это, случайно, не известно, Архонт?
– Он очень любил жизнь, но больше жизни он любил человечество. И ради этой любви он ушел из жизни - неужели вы, кичливые князья Гипербореи, так до сих пор этого и не поняли?
– Любовь? Вы - люди - вкладываете в это слово нечто всеобъемлющее, творящее и созидающее, непонятное нам.
– Руки Мары безвольно опустились, отпуская тонкую нить.
– К мальчику на болоте присосалась Крикса, она и сейчас дистанционно пьет его жизненные соки и энергию. Иди вдоль фиолетовых нитей его мутабельной оболочки, и ты найдешь ее. Убив тварь - освободишь мальчика.
– Спасибо, Мара. Ты великодушна, хоть это и звучит абсурдно.
– Стас опустился на одно колено и поцеловал холодные длинные пальцы Смерти.
– Но запомни, Архонт, - устало и как-то совсем равнодушно произнесла богиня, - то, что ты спас Милену - это полбеды, ее нити судьбы допускали такой вариант развития событий. Но Вышата должен был умереть сегодня ночью, либо полностью истощившись, либо от ножа своих соплеменников. Посмотри сюда, - Мара пальцем подцепила еле заметный волосок, - его нить жизни не тонка и слаба, как ты сейчас полагаешь, она просто исчезает из этого мира.
– Что это значит? Он в любом случае умрет?
– Стас, уже собиравшийся покинуть этот хмурый мир, остановился и вопросительно взглянул на Марену.
– Умрет? Скорее, наоборот. И ответственность за это событие целиком лежит на тебе, Архонт. Ведь твоей нити тоже нет в этом клубке, - последние слова долетели до слуха Стаса отдаленным шепотом исчезающей в портале богини Смерти.
Жирная полуметровая летучая мышь с перекошенным детским лицом сидела на болотной кочке и кряхтела от удовольствия. Голод, вечный всепоглощающий голод на какое-то время отступил. Вот уже пятые сутки она наслаждалась пусть и относительной, но сытостью. Энергетика семилетнего мальчугана оказалась на редкость мощной и питательной, и крикса пыталась растянуть удовольствие, смакуя и тщательно переваривая душу ребенка, блаженствуя от эфемерного состояния насыщенности. Эйфория быль столь велика, что злобная и обычно осторожная тварь утратила всякую бдительность и не обратила внимания на легкий хлопок открывающегося портала. Ей повезло, она умерла в плазменном огне фаербола, даже не успев понять, что произошло, умерла счастливой и сытой.