Наследие
Шрифт:
Элли смигнула.
– Извини, я не совсем тебя поняла…
– Так называется болезнь, когда организм не в состоянии производить слезы. – Рейчел подняла глаза от книги и одарила ее критическим взглядом. – Но у тебя этого синдрома нет.
– Откуда ты знаешь?
– Это слишком мучительное заболевание. – Рейчел опустила глаза в книгу, выписала что-то из нее в тетрадь, после чего снова посмотрела на Элли. – Железы внутренней секреции не производят жидкость, роговица высыхает, и больному приходится таращиться изо всех сил, чтобы что-то разглядеть.
– Круто… –
Рейчел внимательно на нее посмотрела.
– Ты была бы похожа на инопланетянина из фильма «Чужой». Причем на одержимого инопланетянина. Ведь ты одержима идеей бала, Элли, не так ли? Срочно обратись к врачу.
Прежде чем ученик, поклонявшийся звездной Элли, появился в комнате с новой порцией бисквитов, девушки, отложив книги и тетради, погрузились в интереснейший разговор о приближающемся зимнем бале. В основном говорила Элли, поскольку она и вправду была одержима балом, до которого оставалось всего две недели. Прочие ученики рассуждали о том, что надеть, с кем прийти, кого пригласить. Но Элли думала только о Люсинде.
Неужели она тоже будет там?
При мысли о том, что она встретится с бабушкой и, возможно, будет задавать ей вопросы, мучившие ее на протяжении последних месяцев, сердце у нее начинало биться с удвоенной силой. Она сделает все, что в ее силах, чтобы эта встреча состоялась. Ради этого она готова надеть вечернее платье и кружиться в вальсе до умопомрачения под звуки приглашенного струнного оркестра.
С другой стороны, ужасные воспоминания о летнем бале навсегда засели у нее в подсознании. И ей не давала покоя мысль о том, что, когда Люсинда, Изабелла и она, Элли, соберутся в одном месте, Натаниэль почти наверняка попытается вновь нанести удар.
«Когда Люсинда приедет на бал, – в очередной раз подумала она, – обязательно случится что-нибудь дурное».
Вечером Элли разминалась на мате в тренировочной. Минут через двадцать тело начало ощутимо ныть. Зои же тренировала подъем ноги и практиковалась в том виде ходьбе, когда на пол наступают лишь передней частью стопы.
– Надеюсь, нам устроят кросс, – сказала она, приступив к прыжкам. – Мне сегодня хочется побегать.
– Мне тоже, – сказала Элли, сидя на мате и прикасаясь лбом то к одному, то к другому колену попеременно.
В этот момент в помещении залязгал громкий голос Желязны:
– Внимание! Сегодня нам предстоит пробежать кросс в четыре мили. Это для начала.
– Ура! – воскликнула Зои и устремилась к двери.
Элли побежала было за ней, но Желязны поманил ее к себе.
Зои остановилась в дверях в ожидании, когда она освободится.
– Мне нужно сказать тебе пару слов, – произнес он неожиданно спокойным и даже доброжелательным голосом. Потом повернулся к Зои: – Не стой здесь, иди на улицу. Элли догонит тебя через минуту.
Зои, прежде чем уйти, вопросительно подняла брови. Элли в ответ на ее немой вопрос
Желязны ждал, пока все ученики выйдут из комнаты, так что они с Элли некоторое время стояли друг против друга в напряженном молчании. Девушка заметила, что на лбу у преподавателя выступили крохотные капельки пота. Более того, он даже расстегнул пуговку у горла, как если бы воротник тренерской куртки душил его и мешал дышать.
Элли скрестила руки на груди, опустила глаза и стала рассматривать пол у себя под ногами.
– Хочу поговорить с тобой уже неделю, если не больше, – откашлявшись, произнес наконец Желязны. – Чтобы прояснить сложившиеся между нами отношения.
Элли с подозрением на него посмотрела.
– Признаю, что прежде мы с тобой испытывали определенные трудности в общении друг с другом, и у меня даже сложилось мнение, что я далеко не всегда был… хм… справедлив к тебе. – Он снова откашлялся, прочищая горло. – Поэтому хочу… хм… извиниться перед тобой за проявленную с моей стороны излишнюю суровость. И выразить надежду, что в будущем мы будем работать в атмосфере взаимной дружбы и сотрудничества. Ты – весьма продвинутая и многообещающая ученица, и мне очень жаль, что прежде я почему-то никогда не давал тебе этого понять.
Честно говоря, если бы Желязны сейчас признался ей, что принадлежит к масонскому ордену, Элли вряд ли бы испытала большее удивление.
Между тем Желязны одарил ее выжидающим взглядом. При этом у него на лице запечатлелось самое что ни на есть добродушное и человеколюбивое выражение. Элли поняла, что хочешь – не хочешь, но что-то сказать нужно.
– Разумеется… Же… мистер Желязны… я буду очень рада работать с вами… хм… в атмосфере дружбы и сотрудничества, – запинаясь, произнесла Элли и, с подозрением следя за ним взглядом, словно он собирался ее укусить, сделала несколько неуверенных шажков по направлению к двери. – Я… пожалуй пойду, можно?..
– Ну конечно, – сказал Желязны. Элли показалось, что в его глазах на мгновение промелькнуло чувство обиды, хотя в голосе ничего, кроме доброжелательства, не слышалось. – Иди к своей группе. Если малость опоздаешь к финишу, ничего страшного. Можешь особенно не спешить.
Элли выскочила из комнаты как ошпаренная и чуть не столкнулась с Зои, которая стояла сбоку от двери, вытянув шею и навострив уши, так что у Элли не оставалось никаких сомнений в том, что она подслушивала.
Когда они выскочили из здания и побежали по посеребренной лунным светом тропинке к лесу, Зои бросила:
– Какой же он все-таки придурок.
Разговор с Желязны оставил у Элли крайне неприятное впечатление, поэтому она пробормотала:
– Нет, он не придурок. Он трус и лизоблюд – вот кто.
Неожиданно Зои принялась на бегу подпрыгивать, словно спятившая лесная нимфа, а напрыгавшись, заявила:
– Это потрясающе! Ведь он подумал, что ты наговоришь про него своей бабушке всякие гадости. – Потом, секунду помолчав, добавила: – Господи! Если вспомнить, как Желязны перед тобой распинался, трудно даже представить, какой им овладел ужас.