Наследие
Шрифт:
– Перед лицом великого зла цель всегда оправдывает средства, – с сочувствием ответил жрец. – Прости, Феликс, такова уж реальность. Кстати, ты отправишься туда не один. Тебе будут помогать, хотя, вероятнее всего, ты об этом не будешь осведомлен. Мой посетитель в настоящий момент договаривается о том, чтобы облегчить тебе проход в стан врага. Если верить ему, в течение нескольких следующих часов фон Карстен должен спать. Предлагаю не тратить больше времени.
Выбора у Феликса не оставалось.
Глава 23
ЛЕВАЯ РУКА ТЬМЫ
Феликс
Верховный теогонист снабдил Феликса маленьким двуствольным арбалетом и указаниями, как добраться до одной из гостиниц возле Альтдорфа, принадлежавшей храму. Удивительно, как далеко распространилось финансовое влияние Сигмара, но в общем и целом это имело смысл – жрецам ведь нужен был какой-то потайной ход из города, чтобы при необходимости скрывать приход и уход своих. Погреба собора соединялись с подземным лабиринтом, по которому можно было бежать из города, не привлекая любопытных глаз. За городской стеной туннель тянулся еще ярдов двести и заканчивался в расселине на берегу реки, в нескольких футах от поверхности быстрого Рейка. Трещина была ловко замаскирована и отлично подходила для того, что задумал вор.
Двадцать минут он просидел там, изучая передвижение вражеских солдат, и уже вдоволь навидался такого, чему не хотелось верить.
Не все там были мертвецами и не все – чудовищами.
В ряды нежити затесалось множество обычных людей.
Обычных, нормальных людей. Мысль о том, что человек способен добровольно примкнуть к графу-вампиру, глубоко встревожила Феликса. Одно дело – сражаться против монстров и, проиграв, стать одним из них, но совсем другое – самому уравнять себя с ними. Феликс понятия не имел, сколько живых – дышащих – людей ему предстоит встретить. Те немногие, кого он увидел, с важным видом расхаживали по равнине, меся сапогами грязь. Неплохо было бы посмотреть, как сотрутся с их рож высокомерные улыбочки, когда фон Карстен сообразит, что у него сперли его бесценное колечко. Если верховный теогонист не ошибся насчет перстня, эти предатели станут первыми, кто испытает на себе вампирский гнев.
Феликс увидел тело, свисающее с серебристой березки, – раздетое, с натянутым на голову мешком. В мешке что-то шевелилось. Вор несколько секунд, не в силах оторвать глаз, наблюдал за этим отвратительным копошением. Кто там – хорек? Крыса? Они засунули тварь в мешок, и она, должно быть, отъела у человека половину лица, – прежде чем он умер. Какая жуткая кара.
Как они не понимают, что в глазах их хозяина-извращенца им одна цена – живые они или мертвые.
На рассвете зомби сорвет мешок со своей обглоданной головы и присоединится к битве.
Феликс содрогнулся.
Четверо людей фон Карстена стояли всего в пятнадцати футах от его убежища и разговаривали.
– Говорю же, я слышал шебуршание, Беррин.
– Да нет, это в твоей башке, парень. Мы здесь одни с мертвецами.
– Но
– А что толку, парень? Они вежливо поблагодарят тебя, а потом посмеются меж собой до колик над тем, как ты шарахаешься от призраков. Мало радости валяться тут по канавам с ненаглядными покойницами, так что не разевай-ка ты варежку, и пусть им сообщает какой-нибудь другой болван, вот тебе мой совет.
Хороший совет, – с улыбкой подумал Феликс. – А теперь будь хорошим мальчиком и послушайся.
Он лежал не шевелясь, но руки его так и чесались выпустить стрелу, чтобы в случае чего позаботиться о том, чтобы «мальчик» ничего не поведал ни одной душе – ни живой, ни мертвой.
– А что, если один из них выбрался?
– Коли выбрался, значит, сбежал от страха и никому не опасен, верно?
– Не знаю, Беррин. То есть…
– Ты слишком много думаешь, парень, вот в чем твоя проблема. В жизни не одни лишь сплошные загадки и интриги. Мы солдаты. Мы служим, а значит, делаем то, что нам велят, и не задаем вопросов, даже если это значит, что нам приходится торчать на сыром поле чертовски далеко от дома и не чувствовать, как перед сном вокруг нас обвиваются теплые ноги наших женщин. Такова наша жизнь, парень. Ты же не хочешь, чтобы вампиры подумали, что ты испугался собственной тени, а? Они же превратят твою жизнь в ад.
Феликс вновь улыбнулся логике ветерана. То, чего не видишь, тебе не повредит, – добавил он про себя, жалея, что нельзя небрежно уронить это вслух.
Мальчишка пробормотал что-то неразборчивое и побрел прочь. Остальные отправились за ним. Феликс следил за их уходом. Пока они не скрылись из виду, он не двинулся с места. Затем вор медленно встал на четвереньки и окинул взглядом белые палатки, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за рекой. Удовлетворившись осмотром, он пополз вдоль берега.
Он знал, что должен сделать. Это было самоубийство, но жрец ловко сыграл на его самолюбии. Не в первый раз за эту ночь он проклял свою глупость. Верховный теогонист затеял игру по крупной, но если дело выгорит… Во время унизительной прогулки к выходу из казначейства жрец говорил о том, что армия мертвецов подобна дикому зверю.
А что делают с дикими зверями? Им отрубают голову, – размышлял Феликс, и звучащий в его голове голос очень походил на голос жреца.
Он не задумывался о том, что произойдет после того, как он проникнет в шатер графа-вампира, возьмет кольцо и кинется бежать. Феликс уже примирился с тем фактом, что ему вряд ли удастся выполнить еще что-нибудь из намеченного.
В известном смысле это не имело значения.
Упали первые тяжелые капли дождя. Через пять минут небеса прохудились. Тонкая серебряная корочка луны тускло поблескивала между туч.
Вор насчитал сорок три костра, разбросанных по топкой равнине, и предположил, что у каждого греется не меньше дюжины человек. Живых человек. Значит, всего примерно пятьсот. Ему не хотелось думать об остальной армии графа вампиров.
Он выжидал, давая им время устать.
Усталые люди ошибаются чаще.