Наследие

Сорокин Владимир Георгиевич

– Аля, – ответила девочка.

– Её пытали в Ши-Хо. – Дама взяла Алину руку и показала мужчине обрубок пальца.

– О, mon Dieu! – покачал мужчина своей черноволосой аккуратной головой. Его волосы были красиво подстрижены и густо напомажены.

– Тебе больно?

– Немног.

– Ей прежде всего холодно!

Дама постучала в стену. Дверь быстро, без стука, открыли, и в купе вошла китаянка в светлом брючном костюме.

– Тьян, принеси девочке халат.

Китаянка вышла и скоро вернулась с халатом серебристого шёлка с цветами кувшинок. Дама одела Алю.

Халат был ей велик.

– Садись, милая, садись.

Аля села на диван.

Дама села рядом, мужчина – напротив.

– Тебе пришлось пострадать. – Дама обняла Алю и поцеловала в голову. – Такие нынче времена, увы.

– Твоя семья была в Ши-Хо? – спросил мужчина.

– Нет, – ответила Аля.

– Слава Богу! – перекрестилась дама.

– Как твоё имя? – спросил мужчина.

– Аля.

– Аля! – повторил он и покачал головой. – Звучит как утреннее лопанье цветка лотоса.

– Аля, – повторила дама. – Прекрасное имя! Ты голодна?

– Нет.

– Слава Богу! Милая Аля, здесь, с нами ты в полной безопасности.

– Мне нужно Красноярске. У меня нет билето. Проси деньги на билето, почти собрало, но тот де-душко, ну, безногой, его сюда не пустить, а деньги и мой одеждо у негой…

– Ты доедешь до Хызыл Чара, не беспокойся, – уверенно произнёс мужчина.

– И об одежде не беспокойся. – Дама загасила окурок сигареты в пепельнице.

Мужчина достал из кармана халата маленький газовый баллончик с прозрачной мягкой полумаской. Приложил полумаску ко рту и носу, пустил газ и глубоко вдохнул. Отдал баллончик даме. Та проделала то же самое. Мужчина забрал у неё баллончик и сунул в карман. Некоторое время они сидели молча, глядя на Алю. Аля тоже молчала.

Мужчина пересел на диван рядом с Алей, взял её покалеченную руку и уставился на обрубок пальца.

– Срез, – заговорил он. – Срез пласта. Древняя порода, память человечества. Доисторические отложения. Спрессованные и окаменевшие тела исполинских животных, ставших камнями. Самоцветами! В каждом самоцвете поёт история, звучит время. А что такое время? Есть ли оно?

– И что такое время по сравнению с вечной нежностью? – спросила дама, беря другую руку Али. – Ты знаешь, что такое вечная нежность?

Аля посмотрела в приблизившееся лицо женщины. Оно было властным и строго-красивым.

– Нежное? – спросила Аля.

– Да, нежное. О, какие у тебя красивые глаза! Ты знаешь, что такое нежное?

– Да.

– Чудесно, дорогая! Нежное, нежные! Просто нежность? Ах, просто нежность!

Женщина нервно рассмеялась, губы её задрожали.

– Есть просто нежность, нежность человеческая, нежность луговых трав, нежность ветра, нежность морских волн, – продолжил мужчина. – А есть вечная нежность.

– Вечная нежность! – повторила женщина.

Ноздри её затрепетали, губы задрожали, словно она собралась разрыдаться.

– Мы подарим тебе вечную нежность, прекрасное дитя! – произнесла она и припала губами к ладошке Али.

Мужчина впился своими губами в другую ладошку. Пока их тубы целовали Алины ладони, руки их стали раздевать её. Это заняло мгновенье. Вскоре она уже без халата сидела между

ними. Мужчина стал покрывать поцелуями её плечи, а женщина – щёки, глаза, губы. Их поцелуи становились всё горячее, губы мужчины добрались до мочек ушей Али, а женщины – до её юных сосков. Аля стала ёжиться, вздрагивать, поводя плечами. Их поцелуи пошли волнами по её гибкому девичьему телу. Вскоре ей развели ноги, целуя живот, колени и бёдра.

– На… но… я… – застонала Аля, пытаясь освободиться.

Но их руки крепко держали её.

– Ты девственница! – с восторженной дрожью в голосе выдохнула женщина, разводя пальцами половые губы Али. – Причём ты же… elle n’est plus une fille!^[13] У неё всё уже взрослое! Её пусси взрослая, а? И в тебя ещё не входил жезл мужской страсти? Как так?

– Мне… это… не над…

– Ты бережёшь свою девственность?

– На… я… не над… – бормотала Аля, извиваясь в их настойчивых руках.

– Не противься вечной нежности, – горячо зашептала женщина в Алино ухо.

– Я… я… не нужной это… – Аля продолжала сопротивляться.

– Не противься, малышка.

– На… не надой… – Аля вывернулась с силой.

– Mon Dieu! Она такая сильная! – Мужчина схватил Алю за запястье.

Она легко вырвалась.

Они отпрянули. Голая, освободившаяся от объятий она сидела между ними.

Женщина дала ей пощёчину.

– Ты хочешь доехать до Красноярска? – прошипела она, зло прищурив глаза.

Аля замерла.

Женщина снова ударила её по щеке.

– Хочешь?

– Хоче, – пробормотала Аля.

– А если – хоче, тогда доставь нам удовольствие, – с улыбкой произнёс мужчина. – Если ты бережёшь свою невинность, мы её не нарушим. Relax!

– И не кочевряжься, – добавила женщина, кладя руку на Алин лобок. – Ты красива, мы – тоже. А красивые должны наслаждаться друг другом. Ты поняла?

– Ты поняла, прелестная Аля? – Мужчина нежно сжал её грудь.

– Я поня, – пробормотала Аля.

– Tresbien.

Они сбросили свои одежды, оплели тело Али руками, припали губами к её соскам, губам, мочкам ушей. Аля ёжилась, но терпела. Вскоре мужчина стал лизать её анус. Его напрягшийся член женщина направила Але в ухо. Мужчина быстро кончил с вскриками и стонами, затопив спермой Алино ухо. Но не перестал ласкать её анус. Сося Алины половые губы, женщина оттопырила свой зад. Мужчина вставил свой по-прежнему напряжённый член ей в анус. Женщина застонала. Её рука дотянулась до стенки, постучала. В купе вошла Тьян. Абсолютно не удивившись происходящему, она разделась. Её худощавое тело с двумя маленькими, налитыми грудями внизу было украшено небольшим, тонким, всегда стоящим членом без яичек. Приблизившись сзади к своему господину, Тьян вставила своей член ему в анус. Мужчина одобрительно застонал, продолжая содомировать женщину. Он снова кончил и, схватив маску с баллончиком, пустил газ и два раза жадно вдохнул. Тьян в это время содомировала его. Стоная и всхлипывая, женщина стала целовать и обсасывать лицо Али. Мужчина раздвинул Алины ягодицы, Тьян стала помогать ему войти в её анус, но Аля вывернулась и произнесла: