Наследие

Моен Джой

Внутри бар выглядел так же клишировано по меркам деревушек, как и снаружи - старая мебель, большая барная стойка и полки с душевой выпиской. Лампы с большими абажурами давали слишком мало света, что в данном помещении можно было бы назвать плюсом. В привычной ситуации Элисон даже не взглянула бы в сторону такого заведение, но сейчас уверенно захлопнула за собой дверь и выбрав один из пустующих стульев возле барной стойки, направилась прямо к нему.

Пара столиков уже были заняты - мужчины гоготали, отпивая пиво из кружек, и Элисон с отвращением отдернула руку, когда сидящей ближе всех к ней мужчина попытался привлечь ее внимание, заявив,

что за их столом всегда найдется место для такой красотки. Не веря, что способна на это, она тут же показала ему средний палец и зашагала дальше под громкий смех компании.

– Двойной виски со льдом, – сказала она, заняв стул у стойки, вытащила купюру из клатча и пододвинула ее к бармену. – Хорошего виски.

Из колонок лилось что-то в стиле кантри, и, прислушавшись, Элисон начала подпевать, не обращая внимания ни на кого вокруг.

– У вас прекрасный голос.

Ножки стула издали жалобный скрип, но Элисон продолжала петь, не обращая на внезапного слушателя никакого внимания, пока не закончился припев.

– Не думала, что слежка входит в число ваших обязанностей, суперинтендант, – произнесла женщина, растягивая слова.

– Всего лишь счел ваши слова приглашением, – улыбнулся Густав.

Бармен поставил перед Элисон стакан с виски, и она не смогла удержаться от смеха, увидев удивление в глазах суперинтенданта. Но стоило только щедрой порции алкоголя обжечь ее горло, как тугой ком в животе начал постепенно растворяться, даря желанную свободу. Виски закончился после пары глотков, и Элисон, предпочитавшая в основном легкие вина, почувствовала, как закружилась голова, что не остановило ее от просьбы принести еще порцию.

– «Чертовски давно не приглашала мужчин в бар», – подумала она, но вслух произнесла. – Зачем вы здесь?

– В баре? – спросил Густав и ответил, стараясь скрыть смущение. – Хотел увидеть вас.

– Не-ет, – взмахнула рукой Элисон. – В Уотертоне! Что привело вас в забытую богом деревню?

– Вы не поверите, – рассмеялся мужчина. – Гарантированное отсутствие убийств! И за несколько лет, что я провел здесь, план безупречно работал. Даже мой начальник не припомнит ничего столь таинственного как убийство вашей племянницы.

– Тогда вам не стоит рассиживаться здесь со мной, – хмыкнула Элисон. – Уж чем-чем, а убийствами семейство Гренхолм славится издавна.

Второй стакан уже был у нее в руках, и Элисон заглянула в него с тоской. Лед весело позвякивал от соприкосновения со стеклом, и мысли медленно уходили в другом направлении. Она не успела опомниться, как уже рассказывала Густаву о семье, о Мелоди, о любимых картинах, заразительно смеясь и взмахивая руками, внимательно слушая его комментарии и отвечая на вопросы. Как и в саду, суперинтендант заражал ее спокойствием и уверенностью в безопасности. Густав не сводил с нее взгляда, а после аккуратно накрыл ее ладонь своей и нежно сжал.

« Любовь сладка на вкус

Когда встречаются наши сердца

Я влюбился в тебя как дитя

О, но огонь обезумел » – лился из колонок чарующий голос Джонни Кэша, и Элисон, закрыв глаза, покачалась в такт.

– Вместе мы во всем разберемся. Верьте мне.

Эти слова громом отозвались в голове Элисон, отрезвляя. Она внезапно вспомнила про Аттикуса – единственного мужчину,

которого когда-либо приглашала в бар. Мужчину, который обещал ей, что выстоит против целого мира, если только Элисон будет держать его за руку. Мужчину, не справившегося с ролью отца и мужа. Выдернув ладонь, Элисон залпом допила виски и, положив деньги на барную стойку, встала.

– Мне пора, – стараясь не смотреть на Густава, сказала она. – Надо проверить как там Мелоди. Я не должна была оставлять ее одну.

– Я подвезу вас.

Мужчина тоже поднялся и направился к двери, не оставляя ей возможности отказаться. На улице он открыл дверь серебристого пикапа Ford F-series, приглашая Элисон, и, не говоря ни слова, повез ее по знакомым улицам. Женщина мечтательно смотрела в окно на проплывающие мимо дома, предаваясь размышлениям как могла бы выглядеть ее жизнь, если бы сестра осталась жива и семья не переехала бы в Пинчер-Крик. Но гадать об этом было так же больно, как и вспоминать счастливое детство.

– Спасибо за вечер, – улыбнулась она Густаву, когда машина остановилась возле поместья Гренхолмов.

– Проводить вас? – спросил Густав и добавил, после того как Элисон покачала головой. – Уверены, что все хорошо?

– Я помню, что вы будете ждать моего звонка в любое время дня и ночи, – заглянув в его глаза, Элисон не удержала и сжала его руку. – Зная, что вы начеку, я могу спать спокойно.

В машине воцарилась тишина, нарушаемая только тихим мотивом популярной песни по радио. Тепло твердых пальцев Густава окутало ледяную ладонь Элисон и постепенно дошло до ее сердца. Задержав взгляд на его губах, она подумала, как было бы чудесно ощутить вкус его губ – волнующе и вместе с тем запретно. Близость, которую она не позволяла себе долгие годы. Расстояние между ними сократилось, и женщина не могла с уверенностью сказать, стал ли причиной этому Густав или она сама потянулась к нему за защитой и утешением.

– «На темном пустынном шоссе холодный ветер в моих волосах...» – раздалось из кармана пиджака.

Вздрогнув, Элисон торопливо убрала руку и откинулась к двери. Момент был упущен, но Густав не торопился ответить на звонок.

– Eagles, хороший выбор, – сказала Элисон, стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно. – Должно быть кому-то тоже понадобилась ваша помощь. Мне пора.

Она потянулась к ручке двери, но прежде чем успела открыть ее, Густав аккуратно схватил ее за предплечье.

– Я заеду к вам завтра, – торопливо сказал он, но, осознав, как двусмысленно звучат его слова, сказал первое, что пришло в голову: – Расскажу, что узнал по поводу завещания и похорон. Пожалуйста, не забываете об осторожности – заприте все окна и двери, и не пускайте никого в дом.

– О, будьте уверены! Я никого не впущу, – бросила Элисон через плечо и вылезла из машины, напевая: – «Это может быть рай или это может быть ад».

Едва зайдя в дом, она тут же удостоверилась, что куртка Мелоди весит на вешалке, заперла дверь на все засовы, прислонившись к ней спиной, и отошла только тогда, когда услышала, как отдаляется звук мотора. Все краски последних часов снова померкли, и реальность тяжелым покрывалом опустилась на плечи Элисон. Она почувствовала себя отвратительно, но к удивлению, осознала, что боль была физической – пустой желудок неприятно скрутило, голова раскалывалась, а рот заполнился неприятным послевкусием сигарет и алкоголя.