Наследие
Шрифт:
И когда на Байкале листья берёзы съедаются - это ионовое брожение уже имеет застой. Что не может являться той единицей, которая дробит всё, даже камни (останки прошлого, не воспринятые данным временем).
Если хозяин корней изъят, то есть необходимость каждому содержать в порядке то (в данном случае берёзу), от чего зависит многое. Если этого нет, то только брать и брать становится уже и опасно. И то, что ест берёзу, очень скоро объявится в человеческом теле, если не поддерживать её фон и не заботиться о её хорошем виде. Треснувшие пятки можно спрятать под носками
Движение во всём, и эта необходимость зарождает свет. При нём всё ж приятнее жить, чем быть кротами, если ничего не заработал для жизни после временного отступления от норм человеческого ведения себя во всём.
В этот день мы обещали съехать с берега пораньше. Не получилось. Нас ветер решил наказать за это. Внезапно подул так, что наши силы на весло были равны нулю. Пришлось прибиться к берегу.
Из-под ног Валентины Семёновны выскочила гадюка. "Гадюки не в подчинении",- в ушах стояли слова молодой ужихи.
Для палаток места было маловато. Вдоль горы расставили их.
"Завтра встанем пораньше и наверстаем",- кто-то мечтал.
– Опять обещания. Одни убытки, а что на это скажешь. Сидела бы в своём саду, полола грядки и подглядывала за процессами Земли.
Отчислила расход. Интересно, что на этом прилетит в лоб или куда?
Тут пришла свеженькая мысль, как новая машина, пахнущая ещё свежеё краской. Сплошная механика. "Прими Марину большую, как Надежду. Она за неё роль теперь играет".
Как это можно - две яркие противоположности, ничего общего? Умение спать, и то Марине до Надежды далеко. Та спала даже стоя с открытыми глазами, но что спроси - ответит. Голова работала всегда, что из себя бы не изображала.
Смятенье полное с моей стороны. Сказала об этом нашим женщинам, они тоже впали в недоумение.
Получена разнарядка. Если текст не выучила, то будут, конечно, подсказки. Всё, как на сцене. Лишь бы подсказчик не был пьяным или не с глубокого похмелья. Сейчас время такое. Так и будем играть, коль в душе породилось недоумение. Гайки закрутят, вот в этом как раз не было сомнений.
Вечер был долгим, рано приплыли из-за непогоды. Ветер не унимался. Мы облазили весь берег. Слышалось явное недовольство, что мы не даём свободного хода местным жителям.
Граница для каждого зверька, таковы правила.
Обстановка накалялась, видно гадюка не зря здесь шуршала под ногами.
Валентина Семёновна их не боится, не то, что некоторые.
"Завтра уедем рано",- так решили все.
"Знаем мы ваши дела, как свои: съедите как всегда к обеду".
"Неужели нельзя нарушить границу?"- да, глупейший вопрос, особенно где заправляют делами змеи. Лишишься своего птенца или яйца в одночасье. Найдёт по тому теплу, которое излучает птенец, уже сидящий в гнезде, или ещё дыша в скорлупе.
Мораль пока одна - отлучайся в определённое время, у каждого оно своё.
Да и рефлекс ограничен у зверя во время водопоя. Знать лишь часовой механизм. Нам он ни к чему.
Наше дело - выпускаемые мысли подтверждать поступками,
Впрочем, что и сделали.
Утро и в самом деле незаметно перешло в полдень.
Оленёнок вышел к воде. Красивое зрелище. Что его вынудило выйти одному, можно лишь догадаться.
Разогретые страсти вокруг не затихали. Кто-то сильно осерчал на нас. Кто-то умело держал змей в упряге. Место было ихнее. Правда без канала связи по перемещению их миров.
Здесь же шла испарина с земли, и им хватало энергии для перемещения. Кто-то окисел мысленно преобразовывал. Им этого было достаточно. Хотя их интерес расширялся, если хотят ещё и знать ключевые позиции звериных данных. Мышей не хватает, да и те умеют замирать, когда хитрость берёт верх перед страхом.
Змей мы питаем из-за своего не подтверждения мысли делом, а им всё мало.
Как в сказке у Пушкина Александра Сергеевича. Всё мало и мало, как бы с разбитым корытом не остаться.
Наконец-то мы отплываем. Вода подхватывает и несёт. С первых же минут пошло предупреждение: "Осторожно вода".
"Да мы уже асы",- не хотелось верить, что зависшее над нами недовольство во что-нибудь выльется. Да и природа не повторяется.
Утро было солнечным, ветра нет, а сейчас уже и полдень. Жара. Ничего не предвещало видимо. А невидимо шло явное предупреждение. Лишь всё время хотелось ноги с воды убрать на дутик.
Тут откуда-то выплыли утки и начали смыкаться перед нами. Чёткий строй, крыло к крылу, от берега до берега. Зрелище небывалое. Пятьдесят пять насчитали. Так мы плыли примерно час. С постоянным предупреждением и красивейшим сопровождением. Утята, как солдатики, ни одного излома в движении, ни один крик не нарушил покоя. На наши слова никакой реакции. Шла какая-то настройка. Слух обнажил какую-то суть, которая рвалась на встречу.
"На отдыхе мы",- пришлось ответить.
"Отдыхать будете в мире своём, здесь надо работать".
"Нет настроения, а без настроения я ничто в том, где его нет. Конечно, понимаю, что вам нужен механизм источения тока даже во сне. За работу платят: чем сильнее работа, тем ярче плата. Здесь пока ничего подобного не встречала. Всё как-то по-змеиному идут дела. О чём тогда речь? Да и обнажается всё только тогда, когда придет подтверждение о конце света. И это подтвердит только тот, кто источает энергию, а не берёт. Халявщик ничего не значит там, в настоящих мирах. Здесь идёт шутка и подыгрывание для полной развязки".
И тут Чарыш раздвоился, как у змеи язык.
"Вот и она",- птицы сказали и группами уплыли в один из стоков.
Посередине лежит камень (источник игры в незавершённом стиле. Спектрового смысла, но не принятого для растворения в данном времени). За камнем гладь и затишье.
"Змея",- пришлось сказать в слух: "И до неё ещё далеко".
Все отреагировали очень спокойно. Она нас не трогает, и нам до неё нет никакого дела. Тем более, пока мы до того места доплывём, она уже будет на другом берегу. Не успели до конца сказать (мысль уходит быстрее), она ринулась на нас против течения.