Наследница Кодекса Люцифера
Шрифт:
– Люди, которые обитали здесь… Что с ними могло случиться? – спросила Александра.
Вацлав, уже спустившийся с наблюдательного поста и вытиравший руки о плащ, пожал плечами.
– Никто не знает, что с ними стало, после того как монахи покинули монастырь и переселились в Браунау… после той бойни. Когда наши отцы вернулись сюда, тут уже никто не жил, и единственными, кто еще продолжал влачить здесь жалкое существование, были прокаженные. Весь район закрыли. Возможно, лепра унесла их всех. Как бы там ни было, мы здесь совершенно одни.
– Ты уверен? – Она оглянулась, дрожа от холода.
Она не хотела, чтобы вопрос прозвучал
– Здесь только мы и мертвецы, – ответил он.
Между кучами камней просматривались частично засыпанные тропинки, и они двинулись по этим заброшенным дорогам. Александре чудилось, что из темных щелей, пещер и расселин в обвалившихся зданиях за ними следят чьи-то глаза, не имеющие в себе ничего человеческого. Наружные стены церкви поднимались над непроходимой грудой потолочных балок, кровельной дранки и камней, местами заваливших неф на высоту человеческого роста. Должно быть, вся стена над окнами упала внутрь: верхние подоконники исчезли, участки кладки между проемами вонзали когти в пустоту.
Они заглянули в широкий провал, в котором раньше, наверное, находился центральный вход в церковь. Вацлав покачал головой.
– Если все это стряслось после того, как наши старики спрятали здесь библию дьявола, то здесь она в большей безопасности, чем под седалищем у Папы.
Александра невольно рассмеялась.
– Откуда такое сравнение?
– Я как раз вспомнил тот случай, когда Адам Августин одурачил жирного Себастьяна Вилфинга, спрятав старую конторскую книгу в колыбель Изабеллы…
Александра сделала глубокий вдох.
– Нам снова пришлось иметь дело с Себастьяном. В Вюрцбурге. – Она задрожала. – Бывают такие враги, которые не отпускают тебя всю твою жизнь.
– Так он во всей этой ситуации…
– Естественно. Мы ведь всегда были обязаны ему самыми большими неприятностями, не так ли?
Вацлав отвернулся и посмотрел на разоренную церковь.
– Вон там есть свободное место. Давай заведем туда лошадей и начнем. Может, удастся обнаружить какие-нибудь следы.
– Давай разделимся, – предложила Александра, хотя от одной только мысли о том, что ей придется в одиночку рыскать по этому огромному кладбищу, у нее мурашки шли по телу. – Будем работать в четыре глаза.
– Ну, хорошо. Но давай держаться в пределах слышимости.
– Разумеется, преподобный отче.
– Прекрати так меня называть.
Она подошла к нему, взяла за руку и нежно поцеловала в губы.
– Нам еще столько всего предстоит выяснить, – прошептала она.
– Я уже сказал тебе, что я…
– Потом, – перебила она. – Потом, Вацлав. Давай сначала покончим с этой историей!
– Ладно. Я начну здесь.
– А я займусь тем, что осталось от главного здания монастыря.
– Если тебе покажется, будто что-то качается или ненадежно…
– …я закричу, выскочу наружу и побегу к тебе за помощью.
– Александра! – воскликнул он, и она поняла, что не может легкомысленно относиться к его беспокойству.
– Я буду осторожна.
– Надеюсь.
Вход в здание монастыря походил на вход в пещеру. Он тоже остался без двери – наверное, она была деревянной и потому быстро загорелась. Дверные петли были вырваны из стены. Это служило доказательством того, что здесь все же обитали люди – отчаявшиеся люди, чьи шансы пережить день висели на волоске. Когда Вацлав упомянул прокаженных,
Александра двинулась по коридору на ощупь. Ее неожиданно захватили воспоминания о старых развалинах в Праге, некогда принадлежавших семье Хлесль, затем Себастьяну Вилфингу, а затем старому кардиналу, которому они пригодились в качестве тайника для сундука с совершенно определенным содержанием. Воспоминание повлекло за собой и образы мумифицированных карликов, лежавших в сундуке, и охваченных смертельным ужасом лиц ее отца, дяди Андрея и старого кардинала. Она закашлялась. В ее памяти хранились воспоминания, куда лучше подходящие для того, чтобы войти с ними в мрачный коридор.
Несколько мгновений спустя она заметила, что коридор преграждает груда строительного мусора. Пол верхнего этажа прогнил и провалился, превратившись в скопище перемешавшихся деревянных досок, балок и порванной соломенной рогожи. Она смогла различить контуры отдельных предметов. Дальше, похоже, находился какой-то источник света.
– Александра! – где-то далеко прозвучал тонкий голос Вацлава.
– Все в порядке! – крикнула она в ответ.
– Александра!
Она фыркнула и стала на ощупь искать дорогу к выходу.
– Все нормально! – снова крикнула она, повернувшись к церкви.
– Нашла что-нибудь?
– Нет! А ты?
– Церковную кружку…
– В ней что-то есть?
– Теперь да. Я кое-что туда положил.
– Ты – украшение католической церкви!
Он ничего не ответил.
– Вацлав!
– Что?
– Я не могу заниматься поисками, если ты каждые несколько минут спрашиваешь, не случилось ли чего.
– А…
– Если что-то со мной произойдет, я сразу же тебе скажу.
Александра услышала, как он вздохнул, хотя звук этот до нее не долетел.
Изучив преграду, она нашла возможность протиснуться вперед. За кучей мусора коридор был свободен, и оттуда проникал тусклый свет. Она решила, что произошло следующее: запасной выход из здания монастыря, который, вероятно, вел в ту часть, где раньше находился огород, был свободен, но задняя часть крыши обвалилась и заблокировала его. Дневной свет проникал внутрь, и куча мусора на входе не полностью его загораживала. Дневной свет… Но ведь скоро стемнеет! Она осторожно пошла дальше и выяснила, что может, приложив небольшое усилие, отодвинуть в сторону несколько камней, так чтобы обойти преграду. Она взобралась на кучу на высоту в половину человеческого роста и заглянула в одну из дырок.