Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Шела, слушай меня внимательно. Снимай рюкзак и складывай в него всё, что сможешь унести. Бери шоколад, бери мясные кубики. Если их размочить, получится кусок отбитого мяса. Потом бери бульонные кубики, бери сухари, они пропитаны мясным соусом. Жестянками с маслом не увлекайся, думаю, в дороге мы с Крогом сумеем раздобыть тюленя, так что жир у нас будет. Так, и сухофрукты с сушёными овощами тоже бери. Всё поняла?
– Мортен, – я всё ещё не могла выкинуть из головы увиденное в кают-компании, – что здесь случилось? Что это за шхуна?
– Не думай об этом, лучше принимайся за дело. Быстрее закончим, быстрее уйдём. Ты же хочешь отсюда уйти и вернуться в лагерь?
– Да, хочу.
– Вот и поспеши собрать припасы. Тем, кто их сюда привёз, они уже давно не нужны. А нам в дороге очень пригодятся. Давай, за дело.
Он энергично выхватывал из ящиков упаковки и кидал
От мысли, что однажды в обозримом будущем я и сама могу стать такой же ледяной статуей, как та девушка на полу кают-компании, я пришла в себя и как сумасшедшая начала хватать всё, до чего дотягивались руки. Банки, пакеты, коробочки, свёртки – я кидала их в рюкзак, не особо задумываясь о весе поклажи. Нам нужна еда, нам нужны запасы, и я принесу их в лагерь.
Покончив с разорением камбуза, мы снова вышли в коридор, вот только Мортен не спешил спускаться обратно вниз, в машинное отделение, где нас ждал Зоркий. Он намеревался обшарить каждую каюту, чтобы найти хоть какие-то сведения об этой шхуне и людях, здесь погибших.
Мне не хотелось отпускать его, и потому я непрестанно шла за Мортеном. Других мертвецов мы больше не обнаружили, и я была безмерно этому рада. Зато под газовым светильником в одной из кают отыскалась небольшая канистра с топливом, её-то мы и забрали с собой.
Потом Мортен вздумал подняться на палубу, но ничего кроме снега мы там не увидели. Настало время возвращаться тем же путём, каким мы сюда и пришли, но проходя по коридору мимо жуткой кают-компании, керосин в нашей лампе так некстати выгорел до конца.
Спускались по лестнице мы в кромешной темноте и исключительно на ощупь. На ощупь и с помощью мрачного скуления Зоркого мы выбрались через прореху в корпусе шхуны наружу. А там солнце уже успело нырнуть за горизонт, только сереющая полоска на юго-западе напоминала о его недавнем присутствии.
Гружёные до отказа, мы еле плелись через торосы к путеводному огоньку костра на берегу.
– Мортен, – запыхавшись, взмолилась я, – ну скажите уже что-нибудь. Что это за шхуна? Вы ведь что-то знаете, не молчите.
– Шхуна называлась "Линнея", – нехотя отозвался он. – Если бы не лёд на корпусе, мы бы обязательно увидели надпись.
– Если нет надписи, откуда вы знаете, что это именно "Линнея"?
– По трупу Лив Анкер на полу кают-компании. Не так много женщин стремилось к оси мира. Только она волей случая, ну а теперь и ты.
Какое странное замечание. Даже пугающее. Мне очень не нравится сравнение с мёртвой женщиной.
– Кто такая эта Лив? – захотелось мне узнать.
– Медсестра из провинциальной больницы. Тридцать два года назад она собиралась переселиться в Кваден. Там и сейчас не очень хорошо с квалифицированной медицинской помощью, а в те годы её на Полуночных островах, наверное, и вовсе не было. В общем, Лив Анкер была доброй душой и идеалисткой, хотела работать на Собольем острове и спасать больных детишек. Так вышло, что из Рювелана в Кваден она плыла на не пассажирском пароходе, а на первой подвернувшейся шхуне, и эта шхуна под предводительством капитана Бликса должна была совершить очередную попытку покорить ось мира. Экипаж "Линнеи" тогда собирался сделать короткую остановку в Квадене, а оттуда уже плыть на север мимо восточного побережья Песцового острова. В общем, одинокую пассажирку они согласились взять на борт, тем более что одна каюта освободилась. В Рювелане со шхуны сбежал судовой врач. Просто вышел на прогулку в порт и не вернулся.
– Знакомая ситуация, – кивнула я. – В день, когда дядя Руди должен был улетать из Флесмера на дирижабле, к старту не приехал журналист, который должен был освещать полёт экспедиции. Он просто струсил, наплёл что-то про невесту, которую не хочет расстраивать. Тогда вместо него быстро прислали другого репортёра.
– Ну, в изворотливости наших газетных магнатов я и не сомневался. Они всегда найдут способ, как отправить своего писаку за горячей новостью. А вот у капитана Бликса вариантов на замену не было. За день
– Что вы такое говорите? – возмутилась я, – эта женщина была такой самоотверженной. Она ведь не для себя старалась, для других. Отправилась в такое опасное путешествие по зову долга. Она людей хотела спасать, облегчать их муки, а вы о каких-то суевериях…
– Долг, милосердие, зов сердца, это всё конечно, замечательно для таких романтичных особ вроде тебя, но позволь, я расскажу, как мне видится ситуация. Лив Анкер соглашалась заменить судового врача на несколько месяцев плавания, а не годы дрейфа в северном море. Представь себе, двадцать пять мужчин на борту, больше половины молоды и изнывают без женского внимания. И тут одна единственная медсестра. Представляешь, что там было? Полагаю, начиналось всё невинно. Комплименты, шуточки, потом попытки ухаживать. И не один поклонник отыскался у Лив Анкер, а как минимум двое, если не больше. Она же в силу характера никого обижать и обделять не желала, потому не торопилось с выбором возлюбленного. А дух соперничества среди команды только нарастал, потом он перерос в откровенную неприязнь, а затем и в открытую вражду. Капитану бы пресечь весь этот балаган и запретить Лив Анкер показываться на глаза экипажу без особой необходимости, чтобы лишний раз не будоражить горячую кровь. Но, видимо, он первым пал жертвой её чар, а его соперником стал кто-то не их последних чинов, например, штурман. Вот и представь, что началось, когда судно затёрло льдами, и оно легло в дрейф. У команды куча свободного времени, чтобы заниматься всякими глупостями. Капитан со штурманом перегрызлись из-за дальнейших планов экспедиции – дрейфовать ли им дальше вместе со льдами до оси мира, или же, пока не поздно, снаряжать санный поход по льдам до суши. Один хочет идти, чтобы вернуться домой, другой – остаться, потому что единственной женщине не перенести такой тяжёлый поход. А тут ещё и любовная драма, оба соперника пытаются доказать друг другу, кто более достоин медсестры, кто спасёт и сохранит её жизнь, а кто погубит. И финал этого спектакля ты видела в кают-компании. Кто-то в порыве ревности прирезал Лив Анкер, чтобы она никому не досталась, потом безумца пристрелил его соперник, а команда, не разобравшись в ситуации, забежала в кают-компанию, увидела два трупа и пристрелила человека с ружьём. Потом пришло понимание и раскаяние, команда решила покинуть шхуну и идти на юг, прихватила с собой бортовой журнал и прочие бумаги, потому что я ничего не нашёл. Ещё они захватили еды, сколько могли с собой унести, и двинулись в путь. Одного только не могу понять, почему они не забрали у мёртвого стрелка ружьё, оно бы им точно пригодилось в пути.
– Видимо, была причина. Может они испугались содеянного и побоялись лишний раз заходить в кают-компанию? Они ведь даже не попытались похоронить убитых, а ведь могли хотя бы просто завернуть тела в саваны и положить в ящики. Но они бросили место преступления и просто ушли со шхуны, будто сбежали.
– Ты права, очень похоже на трусливое бегство и это очень нехарактерно для команды опытных мореходов. Возможно, всё обстояло куда трагичней и загадочнее, чем нам видится. Другой вопрос, что случилось с этой командой после бегства. Очевидно, что до суши они не добрались и погибли во льдах. А шхуна вместе с льдиной продрейфовала огромное расстояние. Раз её принесло к берегу, обратно она уже не уплывёт. Когда вернёмся в столицу, нужно будет обязательно оповестить власти о нашей находке. Пусть высылают военное судно, хоть подводный крейсер, но те трое с "Линнеи" должны быть похоронены, как и подобает. И расследование тоже должно быть. Пусть профессионалы выясняют, что случилось на шхуне тридцать два года назад. Родственникам членов экипажа до сих пор важно это знать.
Какой странный, вызывающий возмущение, но в то же время и толику понимания рассказ.
– Вы ведь не за час блужданий по шхуне придумали эту версию событий, – догадалась я. – Интересовались историей "Линнеи" раньше? Или личностью Лив Анкер?
– Судьбой троюродного дяди моей матери, – неожиданно сказал Мортен. – Он был старшим рулевым на этом судне. Дальний родственник, но воспоминания о нём в нашей семье остались, и, главным образом они связаны с его последним плаванием на "Линнее".