Наследница огненных льдов
Шрифт:
Резина. Быть того не может? Да нет же, это точно какая-то толстая прорезиненная материя. Что она здесь делает? Я ожидала нечто волшебное и неземное, а тут какая-то высокотехнологичная ткань. Проделки пехличей? Или всё это мне только мерещится?
Пытаясь разыскать ответы на эти вопросы, я осмелилась обойти ярангу, чтобы найти вход в неё. Надо же, а ведь покрытие на ней не строго белое, вот и чёрные полосы наверху. И почему-то вместе они складываются в букву "Ф".
– Флесмер, – невольно прошептала я.
Да как же я сразу не догадалась?! "Ф", "Флесмер" – название дирижабля, на котором
Я чуть не лишилась чувств от счастья. Вот оно ещё одно материальное свидетельство об экспедиции, на этот раз, самое главное.
Я обежала ярангу и увидела прорезь входа, а напротив неё нарты. Большие, для оленей. Странно, у пехличей нарты узкие. И оленье стадо в нескольких километрах от стойбища они не пасут. А тут вдали явно сереет скопление из нескольких сотен животных. Так, значит, это обычное человеческое стойбище с обычными оленями. Только покрытие для яранг у них неправильное.
Пока я складывала волшебные камни в рюкзак, чтобы без дела не занимали руки, занавесь на входе отогнулась, и наружу вышел сухонький мужчина преклонных лет. Кажется, покинул он ярангу по своим делам и меня увидеть никак не ожидал, потому сначала вздрогнул, а затем удивлённо вопросил:
– О, а ты откуда тут такая взялась?
– Я Шела Крог из Флесмера, ищу своего дядю, – спешно представилась я, чтобы приблизиться к мужчине и накинуться на него с расспросами. – Скажите, где вы взяли эту оболочку от дирижабля? Это очень важно, мне просто нужно знать место, где вы её нашли.
– Эй-эй-эй, погоди, ты о чём толкуешь? Что за дерижабры?
– Вот, – указала я на ярангу, – светлая материя на вашем доме, она с дирижабля.
– Нет, – со знанием дела махнул рукой оленевод. – Это кожа небесного кита. Этим летом кит выплеснулся из сияющего моря в Верхнем мире и упал вниз, прям на льдину. Только кожа от него осталась и железные кости. Мясо, наверное, верхние люди съели, а ворвань вытопили и по льду зачем-то разлили. У меня же летом олешки с дуру на север убежали, я их по льдам отправился искать. Нашёл, а рядом и шкура китовая лежит. Я давай костёр разводить, чтоб подкрепить силы, долго ведь олешков искал. И вдруг лёд подо мной как вспыхнет! Я перепугался, олешки мои тоже. Рванули мы на чистый лёд, а я смотрю, огонь-то полосой тянется куда-то далеко на север. Как выгорела полоса разлитой ворвани, я олешков своих к берегу угнал, потом позвал братьев своих, зятя моего приёмного, пошли мы обратно к огненным льдам за китовой шкурой. А что, её ветер не продувает и дождь не мочит. Хороша шкура для яранги. Одной на четверых хватило.
– Покажите мне, где эти огненные льды. Мне очень надо, пожалуйста.
Я и сама не заметила, как вцепилась в кухлянку оленевода, боясь упустить от себя столь ценного свидетеля, что знает место падения дирижабля. А мужчину в годах заметно напугал мой напор, это я поняла по его округлившимся глазам.
– Эй, девушка, ты вообще как тут очутилась? – осторожно спросил он, пытаясь отступить. – Ни упряжки, ни нарты при тебе. Ты, случаем, не посланница пехличей? Для них, что ли, верхние люди того кита сбросили?
– Да вы что, я же живой человек,
– Может ты и живая, а лицо у тебя какое-то нечеловеческое. Не похожа ты на наших девок.
– Я просто родилась далеко на юге, где никогда не бывает снега, а земля от солнца порой так выгорает, что превращается в песок.
– Что за край-то такой, где снега не бывает? – усомнился мой собеседник. – Ты точно не из Нижнего мира от пехличей поднялась?
– Она со мной пришла, Яскаляко, – внезапно раздалось в стороне.
Мы оба обернулись, чтобы увидеть Мортена. И тут добытчик "китовой шкуры", потеряв ко мне всякий интерес, раскинул руки в стороны и с радостным возгласом направился к Мортену:
– А-а-а, ты вернулся!
Они так тепло обнялись, что у меня не осталось сомнений: с этим Яскаляко Мортен успел познакомиться в былые годы своих странствий по острову. Удивительно, что на Тюленьем острове у него так мало друзей. Или он редко общался со здешними оленеводами? Не важно, главное, что мы нашли радушного хозяина, что обязательно пригласит нас к себе и накормит. Во всяком случае, я на это очень сильно надеялась, потому что успела так устать, что желание снова часами варить медвежье мясо у меня напрочь отпало.
– Смотрю, собачка у тебя другая, – глядя на Зоркого, сказал Яскаляко.
– Да, – отозвался Мортен, отвязывая от нарты важенку. – У меня и жена теперь новая.
– Да ты что? Ну дела. Пойдём к очагу, Ануаган тебе обрадуется.
Внутри переполненной яранги я первым делом оглядела потолок. Ворсистые оленьи шкуры, всё по островному стандарту. И как только каркас выдерживает двойное покрытие? Ах вот в чём секрет, вместо деревянных шестов ярангу подпирают гигантские толстые кости, подозрительно напоминающие рёбра кита, а к ним приделаны деревянные и даже металлические жерди, что не так давно явно были частями каркаса дирижабля.
К одной из таких жердей была подвешена кожаная люлька, из которой раздавался писк младенца. Возле люльки сидела молодая женщина с русыми косами и покачивала её время от времени, а рядом с развесёлым улюлюканьем носился мальчонка лет трёх с маленьким игрушечным луком в руках. Сначала боевой малец с разбега чуть не ударился о мои колени, а вскоре его внимание всецело перетянул на себя Зоркий, что увязался за нами.
Меня и Мортена усадили возле очага, налили вожделенного горячего супа, и пока мы отогревались и насыщали желудки, Яскаляко решил торжественно представить нас своей многочисленной родне:
– Вот, Мортен, охотник с большого далёкого острова. Если б он четыре лета назад не набрёл на наше стойбище, не вошёл бы в мою ярангу, мы б сегодня последнего олешка доедали, а завтра все как один в батраки к Питарилю пошли.
О, вот и знакомое имя. Похоже, беспринципного любителя огнестрельного оружия на этом острове никто не любит. Небось, это из-за него Яскаляко и его люди вынуждены кочевать на краю света, теснимые с занятых на юге моховищ. Даже интересно, что такого Мортен мог сделать четыре года назад для процветания этого стойбища, раз теперь Яскаляко его так славит? Может, с нами Питариль оказался жадным и несговорчивым из-за того, что некогда Мортен вмешался в межплеменные споры?