Наследник барона Грейфорварда
Шрифт:
У самого дома Белорида графа Гринфореста встретил слуга ростовщика, пытавшийся остановить его, утверждая что хозяина нет дома. Граф даже не стал тратить время на то, что бы ударить его, просто оттолкнул в сторону и зашёл в открытые слугой двери ведущие в просторный зал. Убедившись что зал пуст, граф поднялся по широкой парадной каменной лестнице, украшенной резьбой с сюжетами на тему выдуманных великих подвигов древних предков семейства Белорида. Лестница вела в не менее шикарную приёмную, из которой можно было попасть в кабинет хозяина дома, пройдя через огромные деревянные двери, так же покрытые резьбой. Граф пройдя пустую приёмную, ногой выбил дверь в кабинет, на удивление легко поддавшуюся, и увидел там самого Белорида, перекладывающего
– А ведь мог бы хоть попытаться. – с отвращением сказал граф Гринфорест, глядя на растерянного ростовщика, не знавшего за что хвататься.
– Милорд, как я рад вас видеть. – ответил Белорид, делая вид что не понимает зачем к нему явился граф, выбив двери в его кабинет.
– Ценные наверное расписки? – спросил граф, явно издеваясь над не успевшим сбежать Белоридом.
– Да, но для вас что угодно. Можете забрать их. – запоздало попытался откупиться от графа ростовщик, понимавший что его время вышло.
– Я в общем тоже оценил бы их выше твоей никчёмной жизни. – сказал граф, холодно смотря Белориду в лицо.
– Мы можем договориться. – не сдавался Белорид, уже видевший телегу с железной клеткой, едущую к его дому.
– Ты сам знаешь, что не можем. Просто твоё время пришло. Оно всегда приходит для таких как ты. Глупцы думающие что все можно купить. – уничтожил остатки надежды теплевшиеся в уме Белорида граф.
– Прошу вас, милорд. У меня жена, дети. – начал умолять Белорид.
– Кстати где они? – хищно улыбаясь, спросил граф.
– Они у сестры жены. – сам не зная зачем ответил Белорид.
– Ладно, это потом. – сказал граф и пошёл к оцепеневшему от ужаса Белориду, продолжавшему держать долговые расписки в руках.
Приблизившись достаточно близко для того что бы достать, граф без рассуждений ударил Белорида кулаком в нос. Белорид не упал, как ожидал того граф, а просто схватился за разбитый нос и продолжал стоять и смотреть на графа, всё ещё не веря, что это происходит с ним. Ещё неделю назад граф принимал его у себя в замке со всеми возможными почестями, как самого короля, и униженно просил дать в долг ещё немного денег. И вот сейчас тот же самый граф, которого Белорид уже записал в разряд ничтожеств, хладнокровно бьёт его, Белорида, и не просто бьёт, а собираеться убить. Перемена была столь ошеломительной, что Белорид так и не успел её до конца осознать. Не смутившийся тем фактом, что Белорид и не думает падать, граф достал меч и со всего размаху ударил плашмя по удивлённому лицу, которое Белорид опрометчиво открыл, убрав от разбитого носа окровавленные руки. Этот удар оказался достаточно сильным, что бы свалить заливающегося кровью Белорида на пол, и заставить его кричать от боли. Граф сел на Белорида, повернувшегося вниз лицом, в попытке закрыть его, как будто оно уже не было разбито в кровавое месиво, и начал уверено и умело связывать ему руки за спиной.
– Скучно с тобой. Даже и спросить то нечего. – без тени иронии сказал граф.
– У вас нет такого права. Я буду жаловаться королю. Я всем расскажу что вы обманщик и грабитель. – разбрызгивая кровь и теряя сломанные зубы завопил Белорид из последних сил.
– Как я и говорил. Скучно. – сказал граф и начал завязывать Белориду рот обрывком его же собственного костюма, затолкав туда предварительно кусок какой-то грязной тряпки, найденной на полу.
Вытаскивая скулящего Белорида из его же собственного шикарного дома, граф Гринфорест действительно чувствовал только смертельную скуку. Всё шло по плану графа. Конюх уже подъезжал на везущей клетку телеге, крестьяне украдкой смотрели за происходящим из придорожных кустов, и даже Берг появился перед домом Белорида вовремя.
– Его жена и дети выехали с парой слуг за час до вашего появления, милорд. – доложил Берг, сидевший с самой ночи в засаде перед домом Белорида.
– Почему не перехватил их? – спросил граф,
– Боялся спугнуть нашего жертвенного ягнёнка. – ответил Берг.
– Ладно, будем надеяться, что люди высшего жреца их схватят. – сказал граф.
– Я бы не надеялся, какие-то они через чур безмозглые. – возразил Берг, лично инструктировавший людей высшего жреца.
– Пёс с ними со всеми. Помоги конюху погрузить это чучело в клетку, и иди в дом. Ищи расписки на большие суммы. Особенно мои. Потом сожжёшь дом. – приказал граф.
Берг с конюхом графа затолкали скулящего Белорида в клетку, проклиная его неуёмный аппетит и красочно описывая, как ярко будет гореть на костре такой толстый человек. Убедившись что клетка закрыта на огромный подвесной замок, ключ от которого был у него самого, и что пленнику никуда не деться даже если кому-то захочется его освободить, граф легко как в молодости запрыгнул на свою лошадь и с гордым видом поехал перед телегой везущей клетку. По мере продвижения к святилищу, колонна возглавляемая графом увеличивалась за счёт разбежавшихся крестьян, которые увидев Белорида посаженным в клетку, сразу обрели смелость и присоединялись к победителям зла. С опаской подходя к телеге с клеткой, медленно двигающейся по дороге, они шёпотом переговаривались между собой, пересказывая утверждение конюха, что граф не просто так завязал рот пленнику, а что бы тот не смог больше никого околдовать. Обретя таким способом утраченную по пути к дому Белорида смелость, каждый из них считал свои догом плюнуть в сидящего в клетке, чем вызывал гул одобрения остальных.
На площади перед святилищем вознёсшегося Исидора за время отсутствия графа успели сложить огромную кучу дров, из которой на пару метров возвышалось толстое бревно. Перед местом будущего костра стоял жрец первого круга, по приказу самого высшего жреца карауливший возвращение графа. Жрец первого круга был так горд тем фактом, что сам высший жрец дал ему ответственное поручение в обход жреца второго круга, что замечтавшись о своём будущем возвышении по иерархии культа трёх богинь, чуть не пропустил появление графа на горизонте. Когда до приближающейся колонны оставалось метров пятьсот, жрец первого круга очнулся от своих грёз и изо всех сил кинулся бежать в святилище, подскользнувшись на отполированной тысячами ног брусчатке он растянулся на пол пути к заветным дверям за которыми его ждала похвала высшего жреца. Собравшись с силами, и превозмогая боль жрец первого круга поднялся и закончил порученное ему высшим жрецом. К тому моменту как колонна с будущим побеждённым колдуном добралась до места его казни, высший жрец уже занял своё почётное место рядом с будущим костром, и приготовился произносить речь.
Граф Гинфорест, с помощью конюха вытащил связанного Белорида из клетки и потащил к бревну торчащему из кучи дров. Высший жрец представлял себе всё несколько более торжественным, но возражать против ускорения процесса не стал.
– Братья! Вы все знаете, что схваченный смелым графом Гринфорестом колдун виноват в ваших бедах и достоин смерти. – начал сокращённую версию обвинительной речи высший жрец Еразм, под одобрительный гомон толпы, вывалившей на площадь перед святилищем вслед за высшим жрецом.
– На костёр его! Пусть горит! Колдун! – слышались возгласы из толпы.
– Так как обвиняемому в злонамеренном колдовстве нечего сказать в своё оправдание. – продолжил свою речь высший жрец, краем уха различая мычание привязанного к столбу Белорида, рот которого был надёжно завязан.
– Нечего! На костёр! – эхом отозвались голоса из толпы.
– Властью данной мне нашим культом трёх богинь, приговариваю этого колдуна к очищению огнём, дабы у его чёрной души появился шанс на спасение. – закончил свою краткую обвинительную речь высший жрец, разочарованный тем, что не смог показать всем своё красноречие более длинными доказательствами виновности приговорённого.