Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая
Шрифт:
На плите уже кипел чайник. Хозяин достал большую медную турку, засыпал в нее три ложки с горкой размолотого кофе, на кончике ножа несколько крупинок соли, залил кипятком. Дал отстояться. Потом поставил на минуту на огонь. Как только кофе вскипел, выключил газ.
Офицеры молча смотрели, как священнодействует старый еврей за плитой. Когда он, наконец, разлил кофе по маленьким чашечкам, не забыв при этом себя, сел рядом, Устинов демонстративно вдохнул запах и сообщил:
– Только ради этого стоит к вам напрашиваться в гости, уважаемый Ефим Абрамович!
– Если только ради этого, то милости прошу в любое
– Чего? – не понял Ершов.
– Информация вам нужна от меня, - отрезал Левинсон. – И, как всегда, горячая.
– На этот раз вы не угадали, Ефим Абрамович, - улыбнулся Устинов.
– Ну, попробуйте, удивите меня, Денис Владимирович!
Устинов выложил на стол коробочку, открыл и подвинул ювелиру.
– Нужна ваша профессиональная консультация по этому перстню. Рекомендую голыми руками не брать, на палец не надевать.
Ефим Абрамович взял в руки коробочку, взглянул и замер. Даже, казалось, дышать перестал. Он вскочил, бросился в комнату – коробочка с перстнем, разумеется, осталась на столе на кухне – прибежал уже с очками на носу, лупой в руках и с тонкими медицинскими резиновыми перчатками. У плиты он натянул перчатки, включил свет, сел за стол.
– Не закрывайте мне свет! – рявкнул он на Устинова, который сидел возле окна. И это несмотря на включенный верхний электрический свет! Денис поспешно посторонился. Ювелир осторожно, чуть дыша, двумя пальцами вытащил перстень из коробочки, поднёс к глазам, взял лупу:
– Бог мой! Бог мой! – повторил он восторженно. – Где вы взяли эту чудовищную прелесть? Это же… Не может быть!
Он рассматривал перстень со всех сторон, крутил его в руках, даже хотел примерить на палец, но остановился. Потом отложил его, глубоко вздохнул и спросил:
– Что вы хотите знать?
– Всё, что можно! – ответил Устинов.
Ювелир помолчал, потом сказал:
– Это перстень знаменитого Родриго Борджиа, папы Александра Шестого, изготовлен в Италии в начале 16 века. Мастера я вам не назову, и вряд ли кто назовёт. Перстень-отравитель с фирменным ядом семьи Борджиа «кантарелла», в который входили мышьяк, соли меди, фосфор, протёртые железы древесной жабы и вытяжки из южноафриканских растений, привезённых первыми христианскими миссионерами. Капли такой адской смеси достаточно, чтобы убить быка. Даже самая малая доза воздействовала на человека так, что картина его болезни была настолько пёстрой и запутанной, что самые опытные врачи того времени ставили любой диагноз, только не отравление – от холеры до сифилиса: яд поражал нервную систему, разрушал слизистые оболочки, кожа покрывалась язвами, даже кости разрушались!
Он осторожно взял в руки перстень, показал полость внутри кольца:
– Видите?
Ювелир протянул лупу.
– Из-под изумруда торчит кончик иглы. Кто наденет кольцо на палец, неминуемо уколется и умрёт.
Он вздохнул:
– Эта вещь стоит миллионы… Миллионы долларов, разумеется. Вот уже не думал, что увижу такое сокровище. Где вы его взяли?
– Изъяли у одного нехорошего человека, - буркнул Устинов. – А игла убирается? Ведь, насколько помню, Борджиа сами эти перстни носили?
– Да, да, сейчас!
Еврей
– Вот! – он показал его чекисту. – Видите? Игла убралась. Так…
Он снова попробовал надавить на камень. Неожиданно изумруд, словно крышечка, откинулся в сторону. Внутри оказалась полость с едва заметной капелькой полупрозрачной вязкой субстанции.
– Неужели до сих пор «кантарелла» еще сохранила свои свойства? – удивился ювелир.
– Скорее всего, там нечто другое, но не менее убойное, - ответил Ершов и поинтересовался. – А промыть перстенёк сможете?
– Да, конечно смогу, - согласился Ефим Абрамович. – Ацетоном и потом спиртом.
Он сходил опять в комнату, принес две стеклянных бутылки «Ацетон» и «Спирт», налил ацетон в чашку, пинцетом опустил туда перстень. Потом достал его, опустил в другую чашку, куда плеснул спирту.
– Десяти минут вполне хватит, - сообщил он офицерам. – Никогда не думал, что буду держать в руках такое сокровище. Ему же без малого 400 лет! Представляете?
Спустя десять минут он вытащил перстень из чашки, промыл под краном, насухо вытер куском марли, уложил в коробочку.
– Держите! – он протянул её Устинову. – И уходите, уходите, иначе у меня инфаркт будет! Только ради бога никому не говорите, что показывали его мне. Люди, - он многозначительно замолчал, чтобы чекисты поняли, каких «людей» он имел ввиду - не поймут…
Глава 27
Последствия вечерних приключений
Очнулся я с жуткой болью в затылке и копчике. А еще меня куда-то тащили. Двое за руки, один впереди за ноги. Причем мои ноги он зажал в подмышках, шел первым. Державшие за руки меня пару раз уронили копчиком об землю. Собственно, от этого и пострадала моя пятая точка. И, наверное, я от этого очнулся.
Первым делом, конечно, я наложил на себя «каменную кожу». Вторым – затейливо обругал себя за то, что не сделал этого, выходя из подъезда. Ну, а третьим делом прогнал по телу туда-сюда «живую» энергию, наполняя, тем самым, мышцы дополнительной силой.
– Ну, нафиг его куда-то тащить! – сказал первый, у которого мои ноги были подмышками. – Дядя Паша сказал просто у него сумку отобрать и всё!
– А если он в ментовку заявит? – отозвался тащивший меня за правую руку. – Вычислят на раз-два! И пойдешь ты за грабеж на пятерик к хозяину! Тащи! Сейчас мы его головой вниз в колодец. Там воды всегда много, захлебнется и с концами! Хрен кто найдет!
Тут мою левую руку отпустили. Я опять упал задницей об землю и, не выдержав, взвыл:
– Вашу мать! Больно же!
Мой вопль произвел эффект разорвавшейся бомбы. Мои похитители впали в ступор, от неожиданности отпустив мои конечности. Я приложился об землю всем телом, кряхтя и переминаясь, встал на ноги.
– Аккуратней можно? Нет? Держать надо крепче!
Один из похитителей хихикнул. Другой, который предложил меня спустить в колодец, выхватив нож с длинным узким лезвием, бросился на меня. От удара я не успел защититься. Лезвие вошло в левый бок. Точнее, вошло бы… Если бы не «каменная кожа». Нож скользнул по боку и пропорол мне куртку.