Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая
Шрифт:
Врачи зашли в ординаторскую.
– Ну, какие будут идеи насчет диагноза? – спросил первый врач. Он снял маску, достал сигареты, закурил, выдыхая воздух в открытое окно.
– Я видел нечто подобное, - сообщил второй, пожилой, тоже доставая сигареты. – В Свердловске три года назад. К нам в областную больницу привезли облученного с АЭС. Вот у него почти такой же вид был – кожа гнила и слезала клочьями… Но здесь…
– У него еще перелом челюсти, - сообщил первый врач. – В двух местах. Сделали рентген, обнаружили.
– Его переводить надо в ОКБ, в ожоговую. Насколько я понял, случай совсем не заразный.
– Не заразный, - согласился первый врач. – Человек гниёт заживо. Причину установить невозможно.
– А сам он что говорит?
– Уже ничего. Первое время пытался что-то сказать, но со сломанной челюстью особо не поговоришь. Удалось только выяснить, что месяц назад прибыл из мест заключения, сидел за разбой, нигде не работает. Только паспорт успел получить.
– Ну, а смысл тогда что-то делать? – цинично хмыкнул третий врач. – Болячка не заразна. Лечению не поддается. Этот ЗэКа подхватил её на зоне, скорее всего, а сейчас болезнь активизировалась. Больной умирает. Мы ему помочь не в силах.
– Тогда так и запишем, консилиум пришел к выводу, что болезнь вызвана радиоактивным облучением, - предложил первый врач. – Другие предложения есть?
– Странно как-то, - сказал, затягиваясь сигаретой, второй. – Ни с того, ни с сего… А кто скорую-то вызвал?
– Друзья его. Причем из-за перелома челюсти и, очевидно, сотрясения мозга. А в скорой обнаружили прогрессирующие язвы по всему телу.
– Из-за такого диагноза придется ставить в известность органы… - заключил третий врач. – Радиоактивное заражение это серьезно. Надо что-то другое…
– Давайте напишем признаки ожога кислотой или щелочью? – предложил первый. – Типа, диагноз установлен консилиумом врачей. В любом случае ночь он не переживет, перевозить смысла нет. Да и проверять никто не будет. Ну, что ж? Распишемся в собственном бессилии… Ну, бывает…
– Согласен! – кивнул второй.
Выходя из ординаторской, второй врач задумчиво вполголоса, словно сам с собой, сказал:
– Говорят, что когда ведьма проклятье накладывает, то вот так же человек заживо гниёт.
– Какая ведьма? Какое проклятье? – отреагировал первый врач. Слух у него оказался отменный.
– Да, нет, это я так…
Глава 30
Сюрпризы разные и не всегда приятные.
Моя новая кожаная куртка привела в восторг maman и вызвала чувство жуткой зависти у друзей.
– Только вечером по поселку не ходи в ней! – хмуро посоветовал Андрюха. – Снимут враз! По голове сзади зарядят, пикнуть не успеешь.
При этом он прищурил левый глаз, словно прицеливаясь, как будто
Он только что вернулся из Москвы, радостный и довольный, как и его мать. Еще бы! Диагноз не подтвердился. Врачи только разводили руками – нету диабета…
– А где твои «Ли»? – спросил Мишка. – Которые мы пошили?
– В стирке, - хмуро ответил я и соврал. – Упал в них неудачно. И батник испачкал и порвал, и джинсы изгваздал. Обидно!
– Еще бы, - согласился Андрюха. – За батник-то сколько отдал?
– Четвертной и первый раз надел. Прикинь?
– А куртяк где срубил?
– Случайно сегодня в ЦУМе выбросили, - соврал я, - а я рядом оказался. Всего 80 рублей.
– Класс! – согласился Андрей.
Мишка молчал, загадочно хмыкая. Наверное, догадался, про какой «ЦУМ» я говорил. Мы дошли до клуба, посмотрели афишу. Сегодня вечером в клубе объявлен показ мелодрамы «Любовь моя. Печаль моя», производства СССР-Турция.
Мишка мрачно выдал:
– Пойдём, всплакнём?
– Пойдём, только домой, - отозвался Андрюха.
– То-то они на остановке афишу не выставили, - заметил я.
– Выставили, - возразил Андрюха.
– Только наверняка народ сразу сорвал.
Сначала проводили Андрея, потом Мишку. С ним я посидел на лавке недалеко от его дома. Мишка закурил, традиционно спросив у меня:
– Будешь?
Я так же традиционно отмахнулся:
– Нет!
– Андрэ какой довольный ходит, - задумчиво выдал Мишаня после очередной затяжки. – Хорошо ты с ним…
Он ткнул рукой в куртку:
– Фарца?
– Фарца! – согласился я. – Двести.
– Нормально, недорого…
Домой я шел в гордом одиночестве. У самого подъезда меня рванули за рукав:
– Э, пацан, не спеши!
Мысленно в очередной раз обругал себя за отсутствие предусмотрительности и одновременно наложил «каменную кожу». Обернулся. Передо мной стоял давешний парнишка, которого шуганула тётя Маша. Какая-то крысиная мордочка – мелкие глазенки, острый длинный нос, узкие губы, над ними узенькая щеточка усиков.
По возрасту лет 20, ниже меня ростом и какой-то невзрачно дохлый. Про таких говорят, мол, «соплей перешибешь». Но вот вел он себя непонятно вызывающе. И вертлявый какой-то.
– Слышь, пацан, не торопись! – он цыкнул и демонстративно сплюнул мне под ноги. – С тобой уважаемые люди поговорить хотят.
Я сдернул его руку с плеча, завернул её ему за спину, рванул вверх. Парнишка взвыл, заорал:
– Ты что делаешь, гад? Отпусти, больно!
Я ударил его в сгиб колена сзади. Он рухнул на колени.
– Кто тебя послал? Говори!
– Задолбал ты! – парень чуть не плакал. – С тобой по-хорошему встретиться хотят, поговорить! Чё ты творишь-то, гад?
Я ослабил хватку, потом чуть поддернул руку вверх.