Наследник для зверя
Шрифт:
Внутри меня взорвалась сотня возражений. Мне даже показалось, я снова закричала. Но на самом деле только вздрогнула, задержав дыхание.
Когда он вышел, ко мне заглянул Джонсон. Оценив мой вид, тревожно поинтересовался:
– Донна, мне вызвать врача? Скажите, что мне сделать?
– Отвезете домой? – просипела я.
– Конечно.
Он вышел, а я кое-как пошевелилась. Тело болело и горело царапинами, а еще меня будто стеклами нашпиговали… Разве должно так быть, если он признал во мне свою пару? Или это из-за моей ущербности? Скорее всего… Породистая на моем месте сейчас бы, умирая, волочилась
Втиснуться в форменный мужской комбез стоило усилий, хоть тот и был на несколько размеров больше. Когда наклонилась подкатать брюки, меня чуть не вывернуло. Пришлось снизойти до бутылки воды, что он принес.
Джонсон ждал в коридоре:
– Простите, Донна, но я уже позвонил вашим родителям.
– Хорошо, – выпрямилась я, шагая рядом. – Мои вещи…
– Выдали, – адвокат продемонстрировал мне пакет.
– Шустро.
– Хотите обсудить стратегию?
Пустынные коридоры склоняли меня к мысли о том, что да, хочу. Для такой, как я, оказаться за решеткой – смерти подобно. Поэтому в Клоувенсе и нет смертной казни. Но стоило пройти через турникет и вдохнуть утренний воздух – мне захотелось бежать. Мысль о том, что Харт начнет меня шантажировать этим прецедентом, лишь бы добровольно пошла в его лапы, пускала сердце вскачь.
– Да, – твердо, как мне показалось, потребовала я. – Нужно подготовиться к делу о моем незаконном задержании. Я получила «код три» на эту операцию.
«Код» выдавался представителям прессы, освещавшим конфликты органов власти с преступившими закон. На «код три» я имела доступ. К «коду два» получу через пару лет… Если удастся замять это дело.
– Мисс Линдон, – опешил Джонсон, открывая мне двери своего автомобиля, брошенного у ступенек этого захолустного отделения. – При всем уважении, но прокурор Харт теперь вряд ли даст ход этому делу…
– Почему?..
Я уселась на пассажирское сиденье, чувствуя, что задыхаюсь. Пока Джонсон обходил автомобиль, я достала из опечатанного пакета свою сумку и извлекла из нее спрей от астмы.
– …Харт не может замять это дело.
– У него право неприкосновенности, которое автоматически распространяется теперь и на вас. – Джонсон завел мотор, и мы тронулись не спеша к воротам. – Я же правильно понял все, что произошло?
Я тяжело сглотнула и зло усмехнулась.
То, что произошло, сложно было уложить в голове. Потому что вероятность такого совпадения, что чистокровный зверь вдруг признал во мне пару, стремилась к нулю. Но и мое появление в семье чистокровных оборотней – тоже одна десятая процента. Я – бракованная особь, не могу обращаться в зверя, как вся моя высокородная семья. Такое обычно бывает, если один из родителей – человек. И таких «недооборотней» в Клоувенсе много. Но как я – по пальцам пересчитать.
До десяти лет я состояла на учете в генетическом центре, наблюдалась и «лечилась». Но ничего не вышло, и мне дали степень инвалидности, которую я пожелала им мысленно засунуть в задницу. Вслух смогла только в двадцать, когда мне предложили место на первом курсе юридической академии без экзаменов. Какой тогда был скандал! Дочь-оторва профессора Линдона вместо благодарности
Я смотрела на светлеющую полоску неба над крышами зданий промзоны и усмехалась. Теперь та жизнь казалась мне райской…
– Думаю, вы поняли неправильно, – хрипло выдавила я. – А я буду подавать в суд на прокурора Харта за изнасилование. Поэтому мы едем в больницу Ривери.
– Я отвезу вас домой – это просьба вашего отца. А оттуда поедете куда пожелаете, – сурово отозвался он. – Но мой вам совет…
– Мне не нужны советы.
Я складывала в голове факты. Наша совместимость – большой вопрос. На моей стороне неумолимая статистика – такой, как Харт, не может иметь избранницей такую, как я.
Обычно подобное происходит между «чистокровками», как я называла их – оборотень встречает пару, летят искры, и все разбегаются с его пути. И тогда его право законодательно превыше всего. Почему? Потому что у обоих нет вопросов – они действительно совпадают так, как только можно мечтать.
Просто природа делает все за них – притягивает магнитами, и разлепить уже невозможно.
Чем чище кровь, тем вероятней, что это случится. В высших кругах даже устраивают специальные приемы, на которые приглашаются молодые граждане Клоувенса с восемнадцати лет в надежде, что парни и девушки встретят свои пары. Моя сестра так и стала парой сына судьи.
Со мной же не могло произойти такого совпадения. А значит я могу давить на измотанное состояние Харта, мое униженное в момент произошедшего положение и превышение полномочий прокурором…
Мне хотелось ударить сволочь больнее за то, что он со мной сделал. За то, что стал первым вот так – в грязной вонючей допросной, мордой в обшарпанную стенку…
– Донна, приехали.
Оказалось, мы уже остановились на площадке перед домом. В гостиной горел свет, в столовой – тоже. Стоило хлопнуть дверцей машины, на крыльцо быстрым шагом вышла мама и замерла, кутаясь в халат. Тяжелее всего будет с ней. Потому что она единственная, кто всегда на моей стороне. Но сегодня ей на мою сторону нельзя.
Я шагнула на ступеньку, и мама спустилась навстречу. Не обняла – это сейчас обозначило бы ее слабость, а она знала, что нужна мне сильной.
– Я с тобой, – заглянула в глаза.
Я всмотрелась в ее – красные. Значит, уже всплакнула, чтобы никто не видел. И мне тоже невыносимо захотелось. Но я не могла повесить на нее неподъемное.
– Спасибо, – просипела и еле проглотила ком в горле. – Все под контролем.
– Ну под каким контролем?! – воскликнула она и прижала меня к себе, лишая стройных выводов и их призрачной опоры.
Стоило всех усилий, чтобы не сорваться в истерику прямо в ее руках. Но я устояла. В основном, благодаря плану мести. И пониманию, что меня от него будут отговаривать всеми силами.
– …Пойдем.
В гостиной было уютно, пахло кофе и выпечкой. Все неправильно. Не было в моем мире больше всего этого. Была боль. И я уперлась на входе:
– Мне нужно в душ.
– Мне побыть с тобой? – участливо заглянула в лицо мама.
Я только мотнула головой:
– Скоро спущусь.