Наследник двух Корон
Шрифт:
Де Брилли кивнул, в его ремесле читать чужие письма и разгадывать коды было весьма опасным занятием.
— И, шевалье, не надо вносить его в список хранящего в твое волшебной шкатулке, — чуть улыбнувшись уточнил Жак.
Серж снова кивнул. У него этого и в мыслях не было. Он даже положит этот конверт не с другими, а в особое место. В его шкатулке уже есть пара таких непримечательных «частных» писем. Это похоже к ним под второе дно не влезет. Осталось одно дело. Но его уже пробрало до костей. В возке хоть греются углями, а здесь ветер с залива загоняет холод под одежду.
— А вот этот червонец племянника нынешней императрицы, mon ami, вот его можешь в свои списки и записать, —
— Мерси, Ж… our passe, пора, с тобой всегда приятно иметь дело, — сверкнув глазами заметил Серж, убирая монету в карман сюрте куда уже спрятал письмо. Зарубка на гурте «Петра Второго», говорила, что в Париже он ещё получит луидор, хотя червонец, и так, оплата за клочок бумаги щедрая.
Попрощавшись поклоном головы, они, не мешкая, поспешили в доставившим их на встречу транспортным средствам. Дело было кончено.
Точнее всё только начиналось.
* * *
Читайте также серию «Миры Нового Михаила» — роман о попаданце в тело брата Царя Николая Второго — Михаила — https://author.today/work/1
Глава 1
Лета 1742 от Р.Х. января первое
* * *
ГЕРЦОГСТВО ГОЛЬШТЕЙН. КИЛЬ. КИЛЬСКИЙ ЗАМОК. ПЛОЩАДЬ. 1 января 1742 года.
Часы на башне замка пробили полночь.
С Новым 1742 годом, Виктор Андреевич. Подарки под ёлкой. Если слуги не успели ещё вытащить оттуда мертвецки пьяных гостей празднества. К утру они там точно околеют. Тут это запросто.
Замок, как-никак.
— Ваше Королевское Высочество! Подорожные бумаги на имя графа Дюкера братом выправлены. — Русский спецпосланник Императрицы Елизаветы Петровны майор барон Николай фон Корф, отхлебнул из бутылки. — С Новым годом, кстати. Хотите?
Он протянул мне бутылку. Мне, кстати, тут скоро четырнадцать лет если что.
— Не сегодня. Барон, вы не слишком налегайте, нам утром отправляться.
— Не сомневайтесь. Буду как штык!
Я с сомнением оглядел его. В принципе, с него станется. Равно как с него станется утром находиться в состоянии дров под столом. Никогда не знаешь, чего ждать в плане пьянки от офицеров Лейб-Гвардии ЕЁ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ. Да они и сами не знают. Тут как пойдёт. Премьер-майор телом крепок вот и отрывается. Самый скользкий и опасный момент моего плана побега.
Чем заняты порядочные люди в новогоднюю ночь? Празднуют. Радостно, глупо, счастливо, полные надежд и желания беззаботно гулять несколько дней подряд. Или вы думаете, что здешние порядки города Киль 1742 года принципиально отличаются от аналогичных порядков моего родного Екатеринбурга 2027 года? Да, как бы не так. Тут ещё хуже. Тут всё как положено — фейерверк, весёлые и пьяные что-то кричат, глядя в ночные небеса, пьют, стреляют в воздух, обнимаются, кто-то уединяется, кто-то потом шумной гурьбой отправится продолжать, прерванное на куранты и небесные огни, веселье. А ведь публика только-только от Рождества
Говорят, что в России крепко пьют. Да, есть такое. За свои восемьдесят семь лет, полных всяких поездок и экспедиций, я повидал всякого, но и в этом времени в Германии пьют так, что просто теряют разум и облик. Безо всякой меры. Уж я тут за два с половиной года тоже повидал немало. Здешняя моя матушка, отмечая фейерверком моё рождение, так переохладилась на радостях, что простудилась и умерла вскоре после моего рождения в этом мире. Батюшка мой, Правящий Герцог Гольштейна, тоже не рассчитал свои силы и помер примерно так же, только летом. Хотя, казалось бы, приличные люди. Правители целого герцогства.
В общем, ночь предстоит веселая. Оно и к лучшему. Лишь бы мои подельники не перепились. С них станется. Вот тогда будет конфуз. И не приведи Господь, вопреки известной мне истории, в эту ночь простудится и помрёт мой дядюшка епископ Адольф Эйтинский, тогда я точно никуда не поеду, ни в какую Россию. Придётся куковать в этой дыре до старости. Это конечно вряд ли. Я же ещё у шведов первый наследник. Но уехать если дядя преставится мне сейчас не дадут и Стокгольм может быстрее Санкт-Петербурга подсуетится. Им ближе. А когда там кто из них помрёт я не помню. Вот и не хочу рисковать.
Помаячив для вида и показавшись (издалека) дядюшке епископу и русскому послу, такому же, как мой «собутыльник», фон Корфу, я удалился в замок, в свои покои, если так пафосно можно назвать комнату, совмещавшую в себе спальню, кабинет, библиотеку, столовую и даже уборную. Такая вот роскошная (сильно относительно) одиночная камера. Первые полгода только на прогулку во двор этой замковой тюрьмы я мог выходить более-менее свободно. Впрочем, мои здешние учителя гольштинский обер-гофмаршал фон Брюммер, обер-камергер фон Берхгольц, ректор Кильской латинской школы Юль и прочие «товарищи», делали всё, чтобы у меня не было свободного времени, и чтоб я сидел за глупейшими учебниками этого времени. Впрочем, даже этим скудным знаниям меня почти не учили. Если бы не мои академические знания XX-XXI веков, то вырос бы я таким же балбесом, как реальный будущий Петр Третий. Из полезных знаний «на дому» были только шведский с русским и военное дело, поскольку здешние наречия сильно от моего отличаются, а фортификации и построения вовсе были не тем, чем я увлекался в своём далёком будущем. Еле через фон Берхгольца, выросшего в России, и Юля, впечатлённого моими успехами, выбил у дяди право учиться в нашем Кильском университете, вырываясь четырежды в неделю в Бордесхольм. Вот не зря здешний универ назвали «Хилонией»! Полезного и в нём ничего нет. Выбрал медицину, местное богословие с юриспруденцией и гуманитарными искусствами меня не прельщали. Лекари здесь не лучше, но там хоть учили химии. Собственно, в декабре я эту богадельню ускоренно и окончил. Могу если надо и микстуру сварить, и зуб вырвать, и кровь пустить. Ещё латынь и французский местный теперь знаю прилично. Это к шведскому, итальянскому, английскому, разному немецкому и русскому. За последний всегда с самыми честными глазами благодарю фон Брехгольца. Фридрих Вильгельмович доволен, а мне его расположение пригодится.
Вообще, систему образования нужно менять самым коренным образом. Тут дремучий хаос и абсурд в образовании. Но здесь, в Киле, это потом. В России же и менять то нечего. И в Санкт-Петербурге, и в Москве. Старший фон Корф, Иоганн Альбрехт, в Петербурге академиками и заведовал. Не густо там ученость намазана. Даже университет приживается при Академии. В Первопрестольной и этого нет. Я бы ещё добрался до родного Екатеринбурга, ведь такой богатый и перспективный край. Там тоже нужен университет. Горный.