Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
— Если бы это было так, сеньор Магн был бы среди тех, кто сейчас грабит ваш квартал! — возмутился Сперат. — Вы под нашей защитой. Не бойтесь!
Они ушли к лекарям, присоединившись к другим раненым. Остатки беженцев — старухи и покалеченные бойцы бурлаков — медленно стекались к пристани. Один из воинов умер, прежде чем я успел что-то сделать.
Крики, дым, плывущие по воде тела. Всё это настраивало на пессимистичный лад.
Не совершаю ли я ту же ошибку, что и мои враги? Не рушу ли почву под собой, напав на гильдию бурлаков?
Нет. У меня иная ситуация. Гильдии,
Но выдворять Итвис из Караэна силой не стоило. Гильдийцы сами поменяли правила игры.
Теперь у меня были либо союзники, либо открытые враги. В первых числились пивовары. В последних — недобитые, ослабленные ткачи и оружейники. А бурлаки…
Задаток, их глава, мог быть хорошим организатором. Но оказался плохим политиком. Он не понял главного: пытаясь остаться в стороне, он уже выбрал сторону.
Проблема со всеми этими решительными и агрессивными действиями в том, что они по своей природе плохо поддаются корректировке. Почти всегда, если что-то не получается, можно попробовать снова — в переговорах, в ремесле, да даже в постели. Но только не тогда, когда дело доходит до ножей. Ты либо принимаешь решения, которые ведут к результату, либо тебя убивают. Либо ты бежишь, чтобы не быть убитым. Шанс на второй подход бывает редко.
Каждое сражение — почти как бросок костей. Разве что, я могу добавить к своему броску пару кубиков.
Сегодня всё, буквально всё, пошло не так. Мои «чушпаны» умудрились перевернуть одну из лодок прямо на середине канала. Похоже, утонуло человек десять. Будь это городское ополчение или даже мои «таэнцы», атака, скорее всего, на этом бы и закончилась. Но «чушпаны» всё больше становились похожи на солдат, а не просто на воинов. Они привыкли подчиняться. Десятники и сотники навели порядок и продолжили выполнение приказа. Без криков и паники, конечно, не обошлось. Возились долго, привлекли внимание. Поэтому их уже ждал сильный отряд бурлаков на берегу. Им пришлось лезть на пристани и баржи под ударами алебард. Повезло, что у гильдии бурлаков поначалу совсем не было арбалетов.
Мои «чушпаны» потеряли ещё несколько человек убитыми и десяток ранеными, но морской десант удался. Правда, не так, как планировалось: им удалось захватить только пару барж. А затем к бурлакам то ли подошло подкрепление, то ли присоединились местные жители или охрана складов, но начался плотный обстрел из арбалетов и луков. Чушпаны не смогли пройти дальше вглубь застройки — прятались за щитами, терпели и не отступали. Что, в сущности, тоже неплохо. Даже храбро. Хотя Гвена позже сказала, что они просто боялись: если сядут в лодки, их там же и перетопят. Тем не менее, это был ещё относительно успешный мой ход.
Горожане со штурмовыми лестницами провалились полностью. Сакс Поло, бедняга, который больше всех бегал и суетился, пал жертвой своей активности. Бурлаки, как уверяют очевидцы, под предводительством самого главы своей гильдии вышли за стены своего квартала, отогнали горожан ударами алебард и магии,
Всё это повлияло на горожан Караэна самым удивительным образом. Они успокоились и стали тихонько расходиться.
Пивовары, столь уверенные в своих познаниях о подземельях Караэна, сегодня открыли для себя в них нечто новое. А именно — свежую стену, которой бурлаки заложили их потайной ход.
Единственные, у кого всё получилось — «таэнцы».
Таэнцы шли в атаку на своих тяжёлых кароччо, огромных разукрашенных повозках, увешанных знаменами и защищённых деревянными бортами. Колёса гремели по булыжникам, массивные тела телег толкали вперёд мускулистые быки, погоняемые криками погонщиков. На каждой кароччо стояли лучники и арбалетчики, а под боками теснились пешие воины с длинными копьями и щитами.
Сначала всё шло по плану. Кароччо, движимые мощью запряжённых животных, уверенно накатывались на квартал бурлаков. Воины за их бортами готовились к прорыву, лучники прикрывали их плотным огнём. Но бурлаки, подготовленные к обороне, не дали им легко подойти.
Сначала на их пути обнаружились предусмотрительно давно и глубоко врытые колья и на скорую руку собранные баррикады из телег, которые замедлили кароччо. Затем, когда под прикрытием щитов, завалы разобрали и первые повозки всё же прорвались вперёд, на них с крыш и стен полетели связки хвороста и ветоши, пропитанные маслом для ламп. В ту же секунду их подожгли факелами, и пламя вспыхнуло на бортах, заливая кароччо огнём. Погонщики, крича от ужаса так, как будто это их подожгли, пытались увести животных в сторону. Но толпа вокруг них была на удивление плотной — люди пытались подобраться поближе, и посмотреть что проиходит. И гибли от случайных стрел, хотя не участвовали в атаке.
Одна из кароччо, разогнанная неожиданно сильно благодаря тому что люди не столько толкали, сколько руками крутили здоровенные колеса, врезалась в стену, развалив её наполовину и застряла. Горящие лоскуты скользили по её деревянным бортам, зажжённые факелы падали вглубь. Воины, укрывавшиеся за её стенами, пытались потушить пламя, но вынуждены были одновременно прикрываться от арбалетных стрел. Вторая повозка перевернулась, когда один из быков, раненый в глаз, обезумел и резко рванул в сторону.
Казалось, атака захлебнулась. Но таэнцы не были городской толпой или плохо организованными ополченцами. Они действовали чётко и слаженно. Командиры быстро оценили ситуацию, скомандовали спешиться, и воины, тяжело вооружённые и одоспешенные, пошли в бой пешими. Сгоревшие кароччо превратились в заслон, за которым они смогли перегруппироваться. Оставшиеся кароччо, теперь, с учетом опыта, умело и быстро подвезли к стенам. Перекинули на стену штурмовые трапы.
Первыми пошли щитоносцы, выставив большие квадратные щиты, отражая арбалетные болты и редкие магические удары. Следом двинулись копейщики, сметая перед собой защитников, занявших позиции за баррикадами.