Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
— Вон там, видите? Будто язык выпростался. Это — Вуаль Тьмы. Я уверен: её ведёт искусный некромант. Только он может так уверенно менять конфигурацию, плотность…
Я его уже не слушал. Перевел подзорную трубу — хлипкую конструкцию из реек и верёвок, собранную с помощью слуг Кааса — туда, куда он указывал. И увидел: клубящаяся тьма вдруг вспучилась плотным выступом, как длинный козырёк, нависнув над людьми, гнавшими несколько коров. Стало было в панике — на моих глазах одна буренка вырвала веревку из рук пастушка и умчалась прочь, остальные просто упирались. Подростки не хотели бросать скотину, дрались с ней, и поздно спохватились. Не заметили, как на них
А когда заметили и кинулись бежать, было поздно.
Из сгущённой мглы отделился комок тьмы. Ломанная, неестественно двигающаяся, черная клякса. Смертоплёт. Пастухам повезло — когтистые ноги чудовища вязли в пашне, но он всё равно был быстрее. Над ним, как живое щупальце, клубилась Вуаль, защищая от света.
Я оторвал взгляд от линзы, не желая видеть, чем всё закончится.
И вдруг заметил — из-за стен укреплённого дома на поле выскочили четверо всадников. Судя по тому, как слаженно они действовали, — знали, куда едут.
Смертоплёт мгновенно понял, что охота отменяется. Засеменил обратно, в спасительную тьму. Но его обогнали. Караэнские кони, не такие рослые, как рыцарские скакуны Королевства, зато выносливые и быстрые, отрезали ему путь к отступлению.
Двое всадников — почти без лат — вскинули арбалеты. Двое других, в кольчугах и шлемах — занесли над головой короткие копья.
Смертоплёт дёрнулся в сторону и выпустил зелёное облако магии, видимое только мне. Это ему не помогло. Не знаю, попали ли в него арбалетчики, но уже через секунду в него врезалась огненная искра, пущенная одним из всадников с копьём. Крохотная с такого расстояния, не больше птицы, — но этого хватило.
Смертоплёт вспыхнул, будто облитый бензином. Завертелся, повалился на землю, и начал кататься по пашне, извергая чёрный дым. Его магия рассеялась. Он, к моему удивлению, сумел сбить пламя — только чтобы в тот же миг быть пригвождённым к земле копьём.
Чудовище ещё шевелилось. Пока один всадник налегал на древко, чудом удерживаясь в седле — его лошадь дрожала от ужаса, — второй, не сумев подогнать своего скакуна, спешился.
Вытащил меч и поспешил к чудовищу. Смертоплёт вывернулся, сломал копьё и попытался пронзить лапой всадника, но того спасло, что нервная лошадка в тот же миг отскочила в сторону… и сразу же, повинуясь шпорам, прыгнула обратно, подставляя бок. Все же, это боевой зверь. Очень неестественное поведение для лошади, подставить уязвимый бок сотканному из тьмы гигантскому пауку. Если только на тебе не сидит слой мужик, которому так будет удобнее бить.
Всадник, не подвел своего скакуна, и рубанул сверху топором. Раз, другой…
Чудовище, даже обгорелое и дымящееся, всё ещё было опасно. Первый удар оно пропустило, но быстро сориентировалось, и уже второй приняло на лапу, попыталось ответить, но потеряло равновесие, рухнуло.
Я не сразу понял, что его сбило. Только потом понял — воздушный кулак. И тут второй всадник добрался до смертоплета, воткнул меч и сразу отскочил, прикрываясь щитом. Без геройства.
К нему уже мчался паж с копьём. Но оно не понадобилось. Смертоплёт вяло дёргался, как раздавленный паук, истекая в воздух чёрной тьмой. Верный признак, что твари конец.
Всадники осмотрелись. Ждали. Не сразу понял — чего.
— С такими реагентами Университет удвоит выпуск зелий в следующем месяце, — прохрипел у меня под ухом Каас. И, повернувшись к одному из своих слуг, велел:
— Ты, запиши их цвета. Я хочу первым предложить им цену!
— Мой сеньор! — насмешливый и наглый голос. Я обернулся — передо мной стоял Джевал Гру. За
Внизу, под стеной, особняком, держался отряд латников. Судя по жёлтой мантикоре на чёрных плащах — отряд Джевала. Кажется, их стало меньше. Зато добавилось лошадей без седоков.
Сам Джевал выглядел хуже, чем в плену. Потный, усталый, как будто избитый. Хотел выглядеть как дукат, но был скорее медный ченти. На его новеньком нагруднике с затейливой филигранью, изображающей битву у Канала, шла глубокая, вдавленная царапина. Как будто по пивной банке ножом провели. Интересно — чем его так?
Джевал не удержался, чтобы не сделать мелкую гадость. Заговорил не дождавшись моего разрешения и, конечно же, «забыл» сеньоркнуть.
— Когда я прибыл, вокруг Воющего Камня на дневной переход уже клубилась тьма, — заявил он. — Как говорят выжившие, пришли вампиры. Убивали всех и тут же поднимали как нежить. Вот там, рядом с Сенини, стояли мальчики Дйева. Пытались отбиться — но чем больше рубили, тем больше становилось мертвецов. Тогда они пошли внутрь, в саму тьму. И не нашли её источник — там их встретили всадники. Вампиры. Вернулиось хорошо, если половина. Теперь они сторожат границы тьмы, убивая нежить, что нападает на тех, кто любит своё добро больше, чем жизнь. Говорят, Эскер Дар спасся. Сейчас он собирает людей по ту сторону Канала…
— Вампиры?! — недоверчиво фыркнул кто-то позади.
Джевал будто только этого и ждал. Протянул руку — Флоранс вложил в неё мешок. И тут же сорвал с себя плащ с мантикорой и поднял над головой, как навес. Джевал вытряхнул содержимое мешка на камни.
Это была голова.
Я бы сказал человеческая — если бы не жуткие, уродливые изменения в ней. Черные острые выступы на скулах и бровях, какие-то черные хелицеры вместо зубов, в лишенных губов рте. Жалкая тень от плаща давала мало защиты — голова прямо на глазах начала чернеть, будто от невидимого огня и резко вонять горелым пластиком.
К моему уху наклонился Сперат.
— Это человек Фредерика, — прошептал он.
Я и без него уже узнал — пусть и искажённое — лицо Нычки.
— Он у них был главным, — добавил Джевал, и не упустил случая покрасоваться: — Я лично его сразил!
— Нет, — сказал Дукат. Я и не заметил, когда он прибился к моей свите. — Главный сеньор Фредерик.
— И если бы ты встретил его, таэнец, ты бы тут не стоял, — бросил кто-то из задних рядов.
Поднялся гул. То, что целый отряд наемников переметнулся на другую сторону никого особо не удивило. Но все знали — стать вампиром это сложно. Возможно, даже немного сложнее, чем стать богатым. И чтобы вот так, сразу весь отряд… Как бы не был хорош Джевал, то что он все еще жив говорит только об одном — это случилось недавно. Хоть Нычка и разительно изменился, его плоть все еще не сгорает под прямыми лучами местного светила — Флоранс давно убрал свой плащ. Очень молодой вампир. Не пропитался как следует тьмой…
Усатый, кажется, уже начал назначать ответственных за участки стены.
— Нет, — сказал я. Слово упало, как ладонь на стол. Все замолчали. — Главный — тот, кто обратил их.
Я нашёл взглядом Кааса.
— Как быстро движется Вуаль?
— Неравномерно, — он сверился со своим устройством. — Сейчас почти остановилась.
Пока за спиной звучали полушёпотом робкие надежды — может, обойдёт… может, минует… — я думал. Думал о том, что бы ни стояло за этой напастью, оно хочет подойти к стенам ночью.