Наследник сказочника
Шрифт:
– Куда я прошел?
– В Навь, – охотно объяснил сосед. – Знаете, что это такое?
Павел пожал плечами. На уроках истории когда-то рассказывали про Явь, Правь и Навь, но сейчас он ничего не помнил. Верования древних славян казались чем-то далеким, засыпанным пылью.
В голове царил звонкий хруст, словно кто-то там бил и бил каблуком по льдинкам.
– Скажем так, это особый мир. Другой мир, – произнес сосед, и в его круглых глазах мелькнули веселые огоньки. – В нем обитают такие, как этот вот красавец, который всему
Павел застонал и опустился в траву, закрыв лицо ладонями. Бред. Он заболел и бредит. Ему снится страшный сон – ведь только во сне бывают чудовища и их мир.
– Дурдом, – пробормотал Павел. Сосед рассмеялся.
– О, еще какой! Тут бывает весело, да.
Павел привалился спиной к забору, уткнулся затылком в теплую деревяшку. Краем глаза он видел ноги соседа в тонких брендовых джинсах. Конечно, чему еще быть в другом мире – современной дорогой одежде.
– И я сюда проник потому, что съел яблоко? – спросил он.
Возможно, он спятил. И сосед его тоже. А психов лучше не волновать и не раздражать, это Павел понял уже давно.
– Да. Вы получили способность видеть Навь, когда увидели эти яблоки, – по-прежнему охотно объяснил сосед. – А когда надкусили, обрели возможность входить. Видите ли, бывают особые предметы-проводники между мирами, яблоня вашей бабушки один из них.
– А вы знали бабушку?
Павел обернулся. В соседнем доме раньше жила самая обычная семья: муж, жена и трое детей. Родители верно служили зеленому змию, дети промышляли мелким воровством, и с ними никто не хотел водиться, чтобы не лишиться мелочи и игрушек, получив плевок в спину на память.
Этого человека, похожего на птицу, здесь раньше точно не было. Павел бы его не забыл.
– Конечно! Она была достойная женщина, очень хорошая. Очень сильная, сильнее всех в вашем роду, кого я знал.
“Псих, – подумал Павел. – И я тоже псих”.
– И многих вы знали в моем роду?
– Помилуйте, ну кто же не знает Афанасьевых? Наверно, только тот, кто в школу не ходил, – рассмеялся сосед и добавил уже серьезнее: – Я понимаю, это все сложно понять и принять. Но таков уж вы есть. Таков ваш род. Афанасьевы, истребители чудовищ.
Павел ударился затылком о забор. Проснуться. Проснуться скорее. Пусть в его мире будут коллекторы, но не чудовища и те, кто их уничтожает.
– А вы кто? – спросил он. – Тоже чудовище?
– В определенном смысле, – ответил сосед. – У меня есть некоторое дело, которое я должен закончить. Вот и все.
– Как вас зовут?
– Вадим. Что мы тут все торчим? Пойдемте, я вас чаем угощу.
Путь до соседского дома казался вечностью, но Павел сумел выйти за ворота и пройти мимо покосившейся лавки к чужому забору. Вадим открыл калитку, пропуская гостя, и Павлу не понравился тот цепкий взгляд, который сосед
Соседский участок теперь выглядел очень прилично. Никакого палисадника, в который раньше выгоняли кур – просто несколько деревьев, аккуратный ухоженный газон и мольберт, на котором была выставлена почти дописанная картина: берег реки, маленькая лодка на воде.
– Вы художник? – поинтересовался Павел.
Вадим рассмеялся.
– Художник, да, только не спрашивайте, насколько известный. Мне от этого будет обидно.
Значит, неизвестный.
– Вы здесь постоянно живете? – спросил Павел, проходя за Вадимом в дом.
– Иногда уезжаю на выставки или продать картины, – ответил Вадим. – Но всегда возвращаюсь.
– Да, помню, вам же надо закончить одно дело, – вздохнул Павел.
Вадим не ответил.
Бывшая покосившаяся избушка его соседей теперь была добротным особняком с дорогой встроенной кухней, качественной бытовой техникой и очень приличной мебелью. “Пожалуй, он все-таки известный художник”, – подумал Павел, устраиваясь в кресле в гостиной, которую уже нельзя было называть по-деревенски, залом.
– У вас уютно, – сказал он. На стене висел плазменный телевизор, рядом с ним Павел заметил дорогую игровую приставку. Вот как тут можно говорить о чудовищах?
Нет, он, наверно, заснул после того, как пообедал. И спит до сих пор.
– Спросите: это все в вашем мире или в Нави? – улыбнулся художник. Должно быть, Павел изменился в лице, потому что Вадим улыбнулся и махнул рукой: – Шучу, шучу. Мир ваш, я – не совсем.
– А Андрюха?
На самом деле Павел хотел спросить про бабушку – но будто бы невидимая рука легла на его губы, приказывая молчать.
– Он заложный, – теперь Вадим говорил прежним доброжелательно-мягким тоном, словно Павел был опасным сумасшедшим и его ни в коем случае нельзя было разозлить. – Знаете, кто это?
Павел только руками развел. От слова веяло гнилью, и он вдруг подумал: если Андрюха на самом деле чудовище, то как же Лена с ним встречается? Гуляет за поселком, целует, занимается любовью… Или она тоже превратилась в вывернутую пародию на саму себя?
– Тот, кто умер неправильно. Он ведь попал за решетку, а там не сразу понял, что фирменный норов лучше придержать, – объяснил Вадим. – Ему это, конечно, объяснили, но перестарались.
– А как же… – начал было Павел и осекся.
Нет, хватит с него этого безумия. Он вернется в город, купит новую сим-карту и позвонит маме. Она переведет денег, Павел расплатится с коллекторами, и вся эта дикая история навсегда останется в прошлом.
Он обо всем забудет. Он сможет.
– Он вернулся. Видите ли, не было особой разницы с тем, как он жил до этого, – вздохнул Вадим. – Гадил всем до своей смерти и продолжил это делать после. Правда, его настоящего видят такие, как вы. И такие, как я.