Наследник

Шимохин Дмитрий

Было видно, что воин едва себя сдерживает, и очень хотел бы по-другому поступить, но принял правила игры.

— Игоша Шумилов да Акинфейка, — буркнул мужик.

— Вот теперь можно и идти, — кивнул я, делая шаг вперед, а после обернулся и, глянув на Богдана, заговорил: — Богдашка, а ты беги на двор постоялый, упреди Василя да Микитку. Коли к обедне не вернемся, пущай людей поднимает да к воеводе идет, — грозно произнес я.

Богдашка же лишь удивленно захлопал глазами, но Прокоп смекнул быстрее, что я блефую, и

пихнул сына.

— А-а-а, — тут же пришел в себя Богдан.

— Быстро, я сказал, — рыкнул я и вновь повернулся к мужику, который нахмурился, выслушав мой спич.

«А что ты думал, дорогой? Я без подстраховки в гости пойду? А ты вот думай теперь, сколько у меня людей и когда они к воеводе нагрянут».

Сзади я расслышал робкие шаги Богдана, все-таки там пятерка людишек стояли.

Мужик со шрамом, продолжая хмуриться, кивнул, я же оглянулся и увидел, как Богдана пропустили. После «провожатый» подозвал к себе ближайшего спутника и что-то прошептал ему на ухо, и тот тут же помчался вперед.

— Так, пойдем, времечко-то идет, чую, разговор будет долгим. Точно ли накормят?

— Уж не беспокойся, накормят, — буркнул шрамированный, и мы отправились в путь.

Идти пришлось не меньше получаса, через город, и вот мы наконец-то свернули на очередную улицу, где я заприметил открытые ворота, у которых оттирался тот, кого шрамированный отправил вперед.

Мы смело прошли в ворота, которые тут же захлопнулись, это меня немного напрягло, но я продолжал держать уверенный и независимый вид.

— Андрей, пойдем, тебя, поди, ждут, твои же людишки пусть тут побудут, ничего с ними не случится, ты же гость здесь.

Я оглянулся, заприметив, что те, кто нас сопровождали, начали расходиться.

— Елисей и Вишка, здесь ждите, Прокоп, пошли со мной, хоть поснедаем, не зря же столько ноги били.

Шрамированный же скривился, но ничего не сказал.

— Тебя-то как звать? — поинтересовался я.

— Кобзом зови, — глянул на меня шрамированный и продолжил свой путь, который шел к двухэтажному дому, стоящему на клети среди деревьев.

Поднявшись по лестнице, он первым прошел внутрь, а мы следом.

В нос тут же ударили запахи съестного, я оказался в большой светлице, в углу которой стоял стол, на котором и разместились разные блюда.

За столом сидели двое, одеты оба богато, в разноцветных распахнутых кафтанах и рубахах с богатой вышивкой.

Один был старый, почти старик, лет шестьдесят, не меньше, но весьма толстый, а второй намного младше, лет тридцати и размерами чуть поменьше, они были похожи, имели, так сказать, на лицо семейное сходство. Большие носы картошкой, а под бородами наверняка прятались по два, а то и три подбородка.

— Здрав будь, Андрей, будь гостем в нашем доме, — заговорил старший и указал на лавку, стоящую за столом.

— И вы будьте здравы, — серьезно произнес я и уселся за лавку, дав

знак Прокопу, чтобы он устраивался рядом.

Как только Прокоп сел, старший скривился, а молодой, наоборот, хмыкнул.

Кобз же к столу не присоединился, а встал чуть в стороне, оперившись на стену и сложив на груди руки.

— Звать меня Игоша, сына же мого Акинфейка, — произнес старший.

— Андрейка Белев, — представился я, хотя они и так знали, кто я такой.

— Может, откушаем сперва, а там и о делах поговорим? — предложил Акинфей.

— Эта можно, — степенно кивнул его отец.

Перед началом трапезы мы, как добрые христиане, помолились, и я пробежался взглядом по столу.

Господь же явно был милостив к этому семейству и послал немало, стол был богатый. Несколько видов рыб было, да по-разному сготовленных: копченая, вареная и жареная. Мясо тоже присутствовало, а уж пирогов разных еще больше было.

Этакий мини-пир, поросенка с яблоком во рту только не хватало, не бедствуют купцы.

Насыщались почти в тишине, изредка перебрасываясь ничего не значившими фразами, хозяева же дома сего показательно игнорировали Прокопа.

Я наелся буквально минут через двадцать, а вот Игоша и Акинфейка все продолжали насыщать свои утробы. Мне даже интересно стало, они все, что есть на столе, съедят или только половину.

Наконец-то они откинулись, и Игоша, как хозяин, завел ничего не значащий разговор о погоде, птичках и видах на урожай.

Эта пытка длилась не меньше часа и весьма действовала мне на нервы.

— Андрей, люди говорят, что это ты Савке поставляешь стекло, — спокойно произнес Игоша.

— Люди многое говорят, в том числе что под Рязанью грибы с глазами. Их едят, а они глядят, — пошутил я.

— Ха-ха, — хохотнул Акифей, а Игоша нахмурился.

— Брешут, был я там не раз, нет там такого, — хмуро произнес Игоша, оглядывая меня.

Не нравилась мне эта парочка, улыбаются и слащавые такие, но только отвернись — нож воткнут.

— Вот именно, многое люди говорят и не всему из этого стоит верить, — философски заметил я.

— Завирают, конечно, как не без этого, но и в их словах правду можно найти. Али не возишь Савке товар? — сузив глаза, с улыбочкой произнес Акинфейка.

— Я такого не говорил, — склонил я голову набок. — А кто говорит-то? — с интересом спросил я.

— Люди, — пожал плечами Игоша.

— Они все видят, все примечают. На каждый роток не накинешь платок, — поддакнул Акинфейка.

— Ну да, ну да, — улыбнулся я, а мне самому вспомнился Петр с тем самым «платком».

— Не по чину Савке таким товаром торговать, много ему будет. Лучше нам его, Андрей, привози, мы честную цену давать будем, а коли хочешь, и монетой тебе поможем, и людьми, что тебя защитят, да и другим чем, — произнес свое предложение Игоша и серьезно на меня взглянул.