Наследники Мишки Квакина. Том I
Шрифт:
– А вот это отдадите людям. И просите прощения! – для компенсации содеянного злодеяния нам было выдано сало и несколько десятков вареных яиц.
Мы пришли к строителям, по пути припрятав часть яиц и сала, и размазывая по несчастным лицам «крокодильи слезы», попросили у «дяденек» прощения за совершенное злодеяние.
– Дяденьки, мы больше не будем, чесслово… Простите нас. Мы не со зла. Бес попутал.
– Да ладно, сами маленькими были, все понимаем. Не плачьте. Прощаем мы вас. Вы только инструменты отдайте. Вам они не нужны, а нам без них никак.
– Инструменты мы бросили где-то в лесу
Посмотрев в наши честные глаза «дяденьки» были вынуждены нам поверить. Как сказал в полголоса один из них: «Да ну их нах…, а то еще подожгут в следующий раз», и инструмент так и остался нашей добычей. Лет шестнадцать назад я даже подарил молоток каменщика брату Большому, и он до сих пор его использует на даче.
После этого криминального случая, я понял что от «взлома» как от нетехнологичного процесса надо уходить и стал собирать ключи от замков. Хотя, и гаечными тоже не брезговал. С помощью моей коллекции ключей мы через несколько лет вскрыли пакгаузы, расположенные возле конторского сада, и стали обладателями большого запаса строительных патронов, послуживших нам полуфабрикатами для создания боезапасов. Тогда полно «самострелов» и «пугачей» различной конструкции было на руках у молодежи. Это вам не китайские петарды! Это игрушки для настоящих мужчин, а не для жень и максимок всяких. Впрочем, это уже совсем другая история.
Клещи для клеща
Однажды мирным позднесоветским летом с моим младшим братом Пашкой случился забавный казус. На его телесную целостность покусился клещ. Слава Богу, что не чесоточный, но всё равно весьма неприятная, хотя внешне и мелкая пакость. Где он подцепил живой пинцет, то никому не ведомо, но операцию по спасению от клещевого энцефалита вновь проводила мать. Я выступал в роли ассистента хирурга.
– Ножницы! Скальпель! Пинцет! Зажим! Спирт! – без устали командовала она, довольная, что можно опять применить искусство врачевания. – Сейчас я эту мелкую пакость извлеку. Хотя, по уму, надо бы оставить в тебе, чтобы впредь знал, как мать не слушаться!
Сначала намазала зловредное насекомое подсолнечным маслом. Клещ презрительно игнорировал это действо и продолжал индифферентно поглощать Пашку. Покорный судьбе Пашка обильно потел и млел от ужаса. Вместо подсолнечного масла был применен свиной жир. То ли клещ оказался мусульманином, то ли иудеем, но на свиной жир он отреагировал, явив свою «отвратительную рожу» на свет Божий. Тут бы его и хватать, но подозрительная мать решила изучить образчик с помощью лупы, обычно применяемой ею для проверки подлинности денежных купюр.
– Надо посмотреть, что это за нечисть такая, – решила она. – Может, это квазимоды какие в Пашке завелись или клещ этот чахоточный какой? Владик, подай лупу из моей сумки.
– А где сумка?
– Ты что, совсем дебил или придуриваешься? Где же ей быть? В холодильнике, конечно! – мать хранила сумочку в холодильнике, чтобы сберечь кожу. Один из ее многих предрассудков. – Совсем ку-ку, да? Или придуриваешься?
– Не стой над душой! Отойди пока, свет загораживаешь! Надо будешь – позову.
Пока она, с таким одухотворенным лицом как будто причащалась, занималась визуальным исследованием,
Бросив лупу и нецензурно кляня всю насекомью породу, взбешенная мать схватилась за пинцет. Понятно, что для дезинфекции, по своей привычке, пинцет она предварительно раскалила на конфорке газовой плиты.
– Что ты стоишь, свесив щупальца? – обратилась она ко мне. – Держи ему руки! Вдруг биться начнет? Или ты хочешь, чтобы он мать покалечил?
– Чего молчишь то? Хочешь, чтобы покалечил меня, да?
– Да ничего я не хочу!
– Тогда держи!
Противостояния с раскаленной сталью клещ вынести не смог и под пронзительные Пашкины завывания, покинул тело, так и не ставшее его домом. При этом по подлой привычке (ну точно иудей!), оставил в ухе жертвы свою голову. Для устранения потенциального источника заразы педантичная мать, не обращая внимания на заходящегося в истерике Пашку, вновь накалила пинцет и расковыряла им ухо, освобождая несчастную часть тела сына от останков клеща.
– Ничо, ничо. Злее будешь, – приговаривала она, по своей доброй врачебной традиции щедро заливая рану крепкой смесью спирта и йода. – Зато будешь знать, как мать не слушаться. Говорила же, что нечего по улице шляться! Лучше бы дома сидел и горох перебирал. Вот тебя Бог и наказал за непослушание.
Пашка то ли от боли, то ли от ужаса к тому времени уже потерял сознание, и на дом, наконец, опустилась благословенная тишина.
– Возьми в мастерской бензин и тряпку, – распорядилась родительница.
– Чтобы порчу по крови не навели? – я был уже научен в таких делах.
– Конечно!
Вечером вернувшийся с работы мудрый отец, узнав о проведенной операции «загорелся» идеей, что Пашке, пока он маленький, для профилактики ангины, необходимо удалить гланды.
– Я, когда был маленький, то всегда слушал отца, – по привычке начал он свой назидательный рассказ. – А однажды не послушал, и Бог наказал меня гнойной ангиной.
– А Бог тогда разве был? – поинтересовался я. – Учительница в школе говорит, что Бога нет.
– Конечно, был, – уверенно ответил папенька. – Ты не учительницу слушай, а отца! Отец лучше знает.
– Но в твоей книжке тоже написано, что Бога нет!
– В какой книжке?
– «Научная теория коммунизма».
– Шибко умный стал, да? Умнее батьки стал? Смотри, зачитаешься! Был у нас в деревне дурачок один – Аноха. Тоже читал много. Так читал, что зачитался и его увезли в дурку!
– Вить, скажи этому Анохе, чтобы шапку носил! – встряла мать.
– Точно! Ходил он без шапки и читал много, вот и увезли в дурку! – как флюгер отреагировал отец. – И вообще, не перебивай отца, а то тебя тоже Бог накажет. Положили меня в больницу. Удалили гланды, и сказали, что в течение суток нельзя ничего есть. А я, вернувшись в больничную палату, увидел, что соседу по палате передали колбасу. Посмотрел, как он ее с аппетитом ест, и тоже захотелось мне колбасы. Когда соседа позвали на процедуры взял из тумбочки колбасу и съел. И ничего со мной не случилось. Вот какое здоровье! А все потому, что родителей в детстве чтил.