Наследники предтеч. Освоение
Шрифт:
— На Земле тоже многие технические решения имели аналоги в природе, — пожала плечами я. — Так что не вижу в этом ничего страшного. Единственное — на всякий случай лучше эти… «арсеналы» стороной обходить, чтоб случайно в нас «туннель» не пробило.
— Это может стать шикарным инструментом… если мы найдём, как им пользоваться, — Маркус почти с любовью прикоснулся к опалённому краю одной из ям.
— Ничего, вот пройдет лет сто… и мы всё-таки станем настоящими царями природы, — пригрозил Сева останкам стреляющих растений и искренне улыбнулся. — Ну что, это не нападение и не угроза. А значит, можно снова отправиться спать.
Так мы и сделали.
С тех пор, если на небе не было гигантской луны, почти каждую ночь раздавались взрывы. Иногда близко, а порой почти на грани слышимости. Вскоре к ним привыкли как люди, так и остальные жители джунглей. Всего лишь новая нота в голосе ночного леса. Всего лишь ещё один мелкий нюанс.
32 декабря 6 года — 17 августа 7 года. Орден
Благодаря тому, что преступность среди свободных практически исчезла, а здоровье у народа в целом стало лучше, у сатанистов тоже появился небольшой избыток времени. В связи с этим Вадим решил подвигнуть своё племя на составление досье, чтобы потом с большей вероятностью предполагать, что и от кого можно ожидать (особенно в плане преступлений или предательства). Причём под проверку должны были попасть не только входящие в союз (хотя в первую очередь — они), но и вообще все свободные, а по возможности даже йети. Данное предложение вызвало большие сомнения у правительства, учитывая то, что разрешения на процедуру сатанисты спрашивать не собирались, а, чтобы сохранить её в тайне, после разговора планировали стереть память.
— Не слишком ли круто вы взяли? — поинтересовался волгорец.
— Да, подход может показаться жёстким, — согласился Вадим. — Но позже он позволит быстрее принять меры, если возникнет такая необходимость. Тем более, что мы не собираемся использовать полученные сведения в ущерб их владельцам (если они не преступят закон) или для личной выгоды.
Лидер сатанистов сделал долгую паузу, а потом продолжил:
— Мы понимаем, что это предложение спорное, поэтому готовы пройти проверку, что не преследуем корыстных целей. Также согласны регулярно подтверждать, что не злоупотребляем полученными сведениями. К тому же, предложенной мной проверкой займётся не всё племя, а только входящие в правительство.
Уточнив ещё несколько деталей, мы закончили очередное совещание. Такие решения не принимаются быстро: надо десять раз всё обдумать и оценить.
Из-за поднятой на совете темы в этот предновогодний вечер на меня навалилась грусть, и, механически упаковывая очередную партию репеллента, я погрузилась в раздумья. А ведь когда-то, отделившись от царского каравана, мы назвали себя свободными. Теми, кто может сам принимать решения о своей жизни, теми, кто отвечает только за себя. Увы, мир не позволил нам такой роскоши… или мы сами решили поиграть в тиранию? С другой стороны, кто может гарантировать, что все люди окажутся сознательными, никто не преступит закон, не попробует воспользоваться трудами других или не ущемит чужую свободу? Скорее, наоборот: практически вся наша короткая история — подтверждение тому, что если возникнет возможность нажиться за чужой счёт, появятся и желающие ей воспользоваться. И лично я вижу только два варианта: люди либо должны разбежаться так далеко друг от друга, чтобы физически не суметь навредить, либо
Попытавшись представить себя на месте обычного человека, я хмыкнула. Со стороны правительство и союз выглядят аппаратом насилия. Не знай я причин, подноготной наших решений и поведения, точно бы сложилось негативное мнение. Хотя даже сейчас не могу сказать, что союз — однозначное добро. Слишком много нам пришлось принимать сомнительных законов, внедрять спорные методы, судить за то, что не всеми порицается, и рисковать.
— Что-то случилось? — присоединился к скатыванию шариков мази Маркус.
— Мы — тираны, — горько поделилась я выводами. — От свободных осталось только название… а ведь какая была идея. Союз ограничивает и контролирует, диктует свою волю и карает за её невыполнение.
— Только минусы? — с улыбкой приподнял бровь физик.
— Не только. Союз производит лекарства, репеллент, защищает от преступности, хранит закон и порядок, помогает в лечении… — я вздохнула. — Но я не об этом! Не слишком ли много мы на себя взяли? Какое право, в конце концов, мы имеем распоряжаться чужими жизнями?
— Эк тебя пробрало, — хмыкнул Маркус, пододвигая ближе стопку подвядших листьев.
— Глупости думаешь, — резковато добавила Лиля, тоже занимающаяся репеллентом.
— Может, и глупости, — упрямо продолжила отстаивать свою точку зрения. — Но я не уверена, что мы имеем право… что сможем… что не совершим ошибку. Точнее, насчёт того, что ошибок наделаем массу — как раз уверена.
— Да, союз диктует свои условия, — пожала плечами Лиля. — Но он никого не держит: если кому-то не нравится — он может уйти и жить так, как захочет.
— Ты же прекрасно понимаешь, что не может! — вспылила я. — Нет ни у кого из людей такой возможности! Не могут они уйти — это равносильно самоубийству.
Маркус с интересом посмотрел на меня.
— Похоже, действительно сильно прижало, правитель ты наш.
— Я сейчас вовсе не только…
— …себя имеешь в виду? — понимающе продолжил физик. — Может, и так, но, наверняка, именно себя в первую очередь.
Отвернувшись, я прикусила губу и отмерила очередную порцию мази.
— Не стану тебя утешать, говоря, что союз в целом и его правительство в частности ни к чему не принуждают. Это было бы ложью, а ложь в таком деле — страшная штука. Но попробуй оценить ситуацию с другой стороны. Не с точки зрения правителя, а как обыватель. Будь ты человеком и находись здесь, как бы ты предпочла жить: рядом с союзом и выполняя его требования или в отдалении и независимо?
— Если бы я была человеком, то вообще не хотела бы здесь жить.
— А такого выбора нет! Ну предположим, тебя-человека никто не держит: хочешь — уходи.
— Сам ведь знаешь, что не получится, — сердито ответила я и, примерив ситуацию на себя, добавила: — Да, предпочла бы жить рядом с союзом. Даже в виде йети так бы предпочла… по крайней мере, достаточно близко, чтобы часто контактировать. Ну или рядом с Колыбелью: у них и нас хотя бы преступности почти нет. Но ведь это не означает, что не существует лучшего решения!