Наследники

Гай Артем

– Кто "вы"?

– Все! Сумасшедшие титаны.
– Он снова рассмеялся.
– А вы оказались совсем не медведем, а милой лисой... Нет, конечно. Котом, простодушным, добрым, но решительным. Или это и есть медведь?

Овечкин озлился:

– Послушайте, Оноре, перестаньте паясничать! Не стройте из себя полубога. Вы обычный, причем уже не очень молодой человек. К тому же рыжий...

– О!

– А рыжие, говорят, неудачливы.

– О! Вуаля!

– Вам

известно, что вокруг вашего... нашего дома бродят вооруженные люди?

– "Корреспондент"?

– Нет, Оноре. По всей вероятности, просто бандиты. Француз задумался, покачал головой.

– Что ж, вполне возможно. Вы боитесь этих черных мусульман, Жан?

– А вы кто - воинствующий христианин, крестоносец?

– Я безбожник, Жан. В отличие от вас, атеиста. Кстати о крестоносцах: знаете, во французском языке одним словом определить человека, совершающего убийство, можно, произнеся название мусульманской секты ассасинов.

– Вы считаете отсюда, "ассасэн" - "убийца"?

– Вполне вероятно, что даже убийц во Христе - крестоносцев - эти мусульмане заставили содрогнуться.

– Ну, вы-то у нас совершенно бесстрашный...

– Да, Жан, им меня не запугать. К тому же я знаю, что меня они не убьют. А вот вас...

– Меня?!

– Да, Жан, вас, - неожиданно жарко сказал Оноре, придвигаясь к Овечкину через стол.
– И тогда я себе этого не прощу! Как ни странно, но меня сейчас больше всего волнует именно это...

ВЕЧЕРНИЕ РАЗГОВОРЫ

В служебном кабинете

– Наверное, было ошибкой, Гарри...

– Ладно, Мак, не будем обсуждать ошибок. Бумаги в чистом виде всегда надежнее людей.

– Да, Гарри. Но он не так прост. Все его бумаги у какого-то юриста. Пакет будет вскрыт и его содержимое опубликовано сразу же, если с ним что-нибудь случится.

– Значит, все закончено?

– Вероятно.

– Планы?

– Возможно, он намеревается связаться через старых дружков, того же физика-атомщика Луи Кленю, со своим правительством и заполучить что-то еще кроме большого куша.

– Логично. Дальше.

– Его поставили в известность, что все рассказал нам сам Луи Кленю, по доверчивому попустительству которого и стал возможным эксперимент. Он должен был понять, что это именно так.

– Результат?

Мак беспомощно развел руками.

– Чего он, собственно, хочет? Он фанатик-националист, маньяк? Кто?

– Из знатной семьи. Единственный сын. Участник ядерной программы и французских испытаний атомной бомбы в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году...

– Я это знаю. Почему такое уединение при его возможностях?

– Во-первых, вероятно, желание самому реализовать

свою идею. Крайне самонадеян. Во-вторых, какая-то любовная история. Семья решительно воспротивилась его браку, слишком решительно. И он порвал с нею.

– С женщиной?

– С семьей. Женщина, кажется, сама ушла.

– Что стало с этой женщиной, кто она и где сейчас? В таком деле "кажется" - непростительный прокол, Мак.

– Нам пока не удалось ничего выяснить о ней. Это было очень давно.

– В мезозой?

– Около десяти лет назад, Гарри.

– Это на вас не похоже, Мак. Стареем?.. Десять лет назад. Поздняя любовь, единственная? Доказать всем?.. Мне нужна эта женщина, Мак. Дальше.

– Система психологического воздействия: дать газетам некоторые подробности гибели известной журналистки Мирей, намекнуть на связь этой смерти с данными, которые она получила у Луи Кленю. Газеты переслать. Второе: убрать Кленю. Как свидетель, он опасен. Тоже известить через газеты.

– Что ж, идея верная - посадить в вакуум и подпустить туда страху. Н-ну...

– Он не выдержит, Гарри. Ему просто некуда деваться. Но все же, если...

– В таком деле, Мак, "если" должно быть исключено. Посмотрите хорошенько окружение. Оно мне не нравится. Теперь о вашем странном предложении со скорпионами.

– В них, несомненно, все дело, Гарри. Мы проследили. Что там такое - пока неясно, но точно - они! Затраты невелики. Все равно нам же придется потом заниматься этим. Предусмотрительность...

– Хорошо. Действуйте.

Лишь только закрылась дверь за Маком, Гарри стал набирать длинный номер.

– Сэм? Прости, что поздно беспокою тебя. Завтра я буду в ваших краях и очень хотел бы встретиться.

– Я уже думал, Гарри, что ты забыл старика Сэма. Стал мультимиллионером, задрал нос, э?

Гарри поморщился. Дурашливость Сэма раздражала его.

– Ты хорошо знаешь, Сэм, я никогда не смогу забыть тебя.

– А, да, да, да, не сможешь, не сможешь... Так что там у тебя?

– Нам необходимо встретиться, Сэм.

– Завтра в двадцать, - неожиданно сухо сказал Сэм.

На широкой балюстраде с колоннадой и пальмами. Вечер следующего дня

– Честно говоря, Гарри, мои старые мозги не улавливают такой уж значительности в этом сообщении. Правда, мне трудно было привыкнуть и к дисплеям, но теперь я их очень люблю, а остальное как-то не вызывает у меня интереса. Что? Ты думаешь, это консерватизм и склероз, да? Говори, говори, что думаешь, объясняй. Мы старые друзья, а твой нюх профессиональной ищейки принес немало долларов и мне и тебе. Хи-хи-хи...