Наследники

Акимова Марина

«Будто нас тут и вовсе нет!»

«Она знает, что перед ней сам Хайит, не важно человек ты или сознающий. У тебя от рождения влияния и денег больше, чем она смогла бы заработать за свои десять жизней!».

Гин почувствовал, как Солей стал более напряженным.

— Вам, — выделила она интонацией, — Гин Андар Хайит по окончании обучения в академии, думаю стоит вернуться к бабушке в книжный магазин и продолжить улыбаться редким покупателям. Вы так не считаете?

«Ведьма!»

«Не ведись на ее слова!»

«Это превышение полномочий!»

— Ваша бабушка наверняка волнуется, — на лице Кой появилась

улыбка, коварная, жестокая, Гин подумал, что именно так выглядят бездушные существа. — А вы, Аврора Лин Маан, — директриса бросила взгляд, в котором четко виднелось отвращение, — вы давно трудоустроены. Вы учитесь в академии только из-за желания вашего хозяина. Вы же не бросите свою семью?

— Я останусь верна своей семье, — с энтузиазмом и широкой улыбкой ответила девушка.

***

В полдень одного глубоко зимнего солнечного дня, коридоры академии «Марита Пьятра» наполнились студентами. Все спешили на обед, но явно забыв о еде, как волшебству, ученики бросились искать того, кто среди них самый умный и ответственный, умоляя разрешить переписать решение очередной задачи от профессора, протягивая мизинец, единственную прижившуюся привычку мортов — клясться. Заверить, что сегодня был последний раз, оправдываясь увлекательной игрой в шахматы среди студентов; или подготовкой к балу.

«Бал!», — процедила Яэль, закатывая глаза, лавируя среди учеников.

Простыми словами это смотрины отличившихся, кто-то скажет, что это хорошо для студентов — наследников своих фамилий, своих кланов и семей сознающих. Те, на кого ляжет груз ответственности перед остальными младшими и беззащитными. Когда нынешние лидеры сложат свои полномочия внутри клана или же одного из постов в Совете академии. А особенно одаренных приглашают в Министерство, на какую-нибудь ужасающую низшую должность, что, например, Яэль могла посчитать оскорблением. Но и на мортов работать она не собиралась, всю свою жизнь с преподаванием в академии для безумно нахальных и высокомерных представителей сознающих — не хотела. Иногда приглядывалась к тепленькому месту Кой, ночами перебирать бумаги и указывать студентам на то, как они должны себя вести, что было не совсем в ее характере; но с каждым днем она искала себе келью, прибежище, где бы она могла скоротать остаток жизни пожираемая злостью к миру и его населению.

«На исходе очередные, семь лет», — подумала Яэль. Она шла по коридору к одной из самых больших лекционных в академии.

Заступая на должность ассистента профессора по окончанию своего обучения, Яэль наивно надеялась на светлое и беззаботное продолжение с увеселениями, как в старые добрые времена студенческой жизни.

«А мне достались толпы студентов, за которыми нужен глаз да глаз, — огорчилась девушка, внимательно рассматривая свою форму и мантию, — не помялось ли чего?».

По распределению ей достался профессор полиглот, сухарь, не имеющий эмоций, но терпеливый на гадости от остроумных и шумных студентов, что им быстро наскучило, и профессор полиглот, а точнее Уме Ренура, всем быстро надоел. А вот слишком красивая и молоденькая ассистентка была в самый раз. В адрес Яэль часто прилетали колкости и язвительные замечания по поводу ее внешности.

«Знали бы с каким огнем играют!».

Использоваться свою силу, даже во блага знаний, в адрес студентов было запрещено.

«Жаль!».

Уме специализировался на знании языков мортов, что радовало его до потери пульса. Путешествуя всю свою жизнь, набираясь опыта, профессор с восторгом относился к мортам, как чему-то великому. На каждом ужине профессоров, у него была припасена история из Лондона или Осаки, Йоханнесбурга или Ванкувера, все истории на удивление похожи

между собой, и заканчивались одинаковыми словами: «интересные они, а главное находчивые». А после, его улыбка померкла, когда он понимал, что его рассказ не был интересен представителям сознающих и все это время его никто не слушал. В грудине жгло осознание, что находиться среди своих, сознающих личностей было не комфортно, попросту не интересно и эти суждения работали в обе стороны. Недолго думая, профессор Уме Ренура отправился в очередное путешествие, махнув рукой, буркнув под нос: «на север», оставив Яэль в качестве своего представителя, передал девушке свои полномочия.

Именно сегодня, когда все подняли тему бала, когда гостевые комнаты были наполнены сознающими, ожидающие увидеть своих наследников, Яэль проверяла очередные и, по ее мнению, бессмысленные домашние задания студентов.

Яэль задержалась в лаборантской, клюя носом в очередную тетрадь бестолкового студента изучая его наспех переписанные ответы. Злилась, но усердно старалась удержать свое внимание, при этом не перечеркнув все исписанные листы, и объявить их худшими студентами академии за всю историю.

«Дилетанты», — подумала Яэль, держась от комментария в стиле: «а вот в наше время все было по-другому!».

«Утешай себя, — потирая глаза, отгоняя сонливость, продолжала рассуждать Яэль, — В наше время было еще хуже! Мы не чурались экспериментировать на занятиях по опасным химическим веществам и применением их в нижнем мире, как способ получения информации. Ну и годы были…».

На третьем курсе высшей ступени Яэль и Лори набрали ингредиентов из лаборантской, с самого края ближайшей полки. Смешивали. Нагревали. Перемешивали. Настаивали. А потом полученную жижу дали любимой крысе директрисы в отместку за отмененный праздник. Яэль, Даррен, Гема и Лори не подходили по возрасту для представления в качестве наследников, слишком были юны и не окончили обучение, главные правила соблюдали все, но они были в списках кому разрешили посетить танцы, в момент представления наследников того поколения. Это должен был быть их первый совместный взрослый бал, с танцами, пышными юбками и мортовским шампанским. Все должно было случиться впервые. По-взрослому.

Но директриса со своей зачесанной раздражающей укладкой, разозлила всех. Даррен, как самый старший, да еще имеющий опыт в магии с применением химических веществ… он единственный из них, кто умел варить зелья, не стал вмешиваться, поддержал, но и не отговаривал. Наоборот, советом помог, что будет с крысой после применения определенных веществ, а главное, как оставить животное в целости и сохранности после эксперимента.

Гема, как единственная в компании с волчьим началом стояла у двери принюхиваясь и прислушиваясь, пока Лори и Яэль экспериментировали с ингредиентами соблюдая инструкции Даррена. Запах от варева сбивал острый нюх Гемы и тогда ей пришлось выйти, придумывая на ходу условный стук, на экстренный случай.

И вот в один из вечеров, когда директриса Кой села за свой идеальный рабочий стол, без пыли, с разложенными заточенными карандашами, писать очередные указы для студентов, видит, как ее крыса, любимая и незаменимая Куся (как говорят морты: «Боже храни ее душу!») обрела мини-пятачок, цвет шерсти стал приятно розового оттенка, хвост причудливо закрутился, и стала с этого дня Куся громко присвистывая хрюкать и храпеть.

Строгая Кифания Кой, с раскрасневшимся от злости лицом так и не смогла вычислить, мягко говоря, шутников. И магию с применением химических веществ, где Даррен был явно на высоте. Она так и не смогла обратить магию вспять. Так крыса Куся осталась наполовину ручной свинкой и продолжала мило похрюкивать.