Наследство в глухой провинции
Шрифт:
К тому же в таком маленьком поселке почти все друг друга знают. Вряд ли такое «шило» могло целых полгода таиться в мешке и не вывалиться наружу… Тоже мне, мисс Марпл!
Нет, я вовсе о ней не читала, но поневоле посмотрела один из телефильмов об этой любопытной старушке, когда у меня в гостях была Олька.
Не успела я войти в дом и осмотреться, как Лида появилась снова и радостно сообщила:
— Свекровь в гости пожаловала. Я и выскочила на минутку. Пусть понянчится с внуками, неделю их не видела.
Хоть и на минутку,
Пока я зажгла электрическую плиту, поставила чайник, соседка опять исчезла, а вернулась с охапкой дров.
— Надо печку протопить, — без вопроса сказала она, — а то вам спать сыро будет. Я изредка протапливала, а дров Липа столько заготовила — еще на две зимы хватит. Под навесом лежат, потом увидите, когда станете по участку гулять.
Мы затопили печку, приготовили кофе, попили его с пряниками, а когда соседка ушла, на меня вдруг навалилась страшная сонливость. В двенадцать–то часов дня! Свежим воздухом отравилась, что ли? Дома я никогда не сплю днем. Правда, здесь мне все равно нечего делать.
Я даже не стала стелить себе постель, а прямо–таки рухнула на диван в гостиной и накрылась пледом, который лежал рядом в кресле. Привычно сложенный, видимо, еще самой теткой. Как странно, ее давно нет, а вещи продолжают жить той же жизнью, что и при ней.
Если есть загробная жизнь… Интересно, почему мы, по природе своей атеисты, все же допускаем, что — а вдруг? — там что–то есть.
Так вот, смотрит на меня оттуда тетя Липа и радуется. Чему радуется? Она же меня всегда любила, а теперь я здесь, в ее доме… Который, кстати, собираюсь продавать. А что мне еще делать? Сидеть без работы с детьми, как Лида? Мне и детей–то рожать не от кого…
Последняя мысль прошествовала по моему дремлющему мозгу, как сообщение бегущей строкой по дисплею, и я с удовольствием вдохнула исходящий от пледа запах любимых теткиных духов. В сон меня прямо потащило. Наверное, от того, что было в доме тепло и уютно и вовсе не стыло и одиноко, как в гостиничном номере.
Во–первых, прошлую ночь в гостинице я долго не могла заснуть, а когда заснула, спала вполглаза. Чем я дольше думала о случае в ресторане, тем более противными помнились физиономии четырех мужчин, один из которых, красивый и белокурый, приглашал меня на танец. Но он ударил бедного Леню, после чего потерял в моих глазах всяческую привлекательность.
Наверное, потому все мне снились какие–то бандитские рожи, а чьи–то шаги в коридоре и даже бормотание телевизора в соседнем номере заставляли меня вздрагивать и просыпаться.
Если учесть и предыдущую ночь, когда я собиралась в поездку и встала чуть свет…
В общем, проспала я сладко до четырех часов пополудни, вышла во двор, взглянула на приткнувшуюся
Я открыла ворота, загнала машину под навес напротив крыльца, подправила косметику и подошла к забору.
— Лида, — негромко позвала я — мало ли, может, у женщины дети еще спят?
Она выскочила на крыльцо тотчас. Наверное, на теткин двор у нее выходят окна кухни. Потому она видит все, что здесь происходит. Вот и была в курсе теткиных дел.
Хоть и выглядел молодой воздыхатель Липы красавчиком, однако же заподозрила его соседка. Только ли детективы, ею прочитанные, тому виной?
Поистине от безделья и мой бедный ум начинает решать задачи житейские, за неимением компьютерных. Надо отвлечься.
— Лида, не подскажешь, где здесь поблизости магазин?
— А что ты там хочешь купить? По–хорошему, за продуктами надо в центр идти. У нас разве что найдешь хлеб, воду да колбасу местную.
— А ваши местные колбасы плохие?
— На мой вкус, так слишком жирные. А ты проголодалась?
— Да вот сначала машину загнала, а потом подумала… Нет, в центр ваш я идти не хочу.
— Здесь же всего три квартала.
— Все равно не пойду. Я возьму бутылку воды и шоколадку. Шоколад у вас есть?
— Шоколад есть, — кивнула соседка отчего–то со вздохом.
— Сколько у тебя детей–то?
— Трое, — с гордостью сказала Лида; тут же в доме раздался детский рев. Лида беспокойно оглянулась на дверь и торопливо проговорила: — Выйдешь из калитки, пройдешь налево до конца квартала, там и увидишь.
И она скрылась в доме. Интересно, местные женщины объясняют, как пройти куда–то, совершенно одинаково. И до нее старушка у кладбища говорила: там увидите…
Если Лида была и старше меня, то года на три, не больше, и детей у нее трое, а у меня пока даже не предвидится… Чего я вдруг о детях подумала? Воздух провинции сказывается? Вон Ольга старше меня, а ничего, без детей не страдает…
Я дошла до конца квартала и мысленно ахнула. Кажется, в этом самом месте поселок кончался, потому что одиноко стоявший магазин, стеклянный одноэтажный домик, располагался прямо на опушке леса. Сколько же жителей в этом Костромино, если в любой его конец можно дойти за несколько минут?
— Вы племянница Липы? — спросила меня продавщица, доставая с витрины шоколадки, которые я ей показывала. Одну для себя и четыре для Лиды и ее детей.
— Племянница.
— Чего ж на похороны не приехала?
— Я как раз в отъезде была. В Италии, — любезно пояснила я.
— В Италии, — эхом повторила продавщица, глядя на меня с неприкрытой завистью.
Везет же некоторым, наверное, думала она, и по италиям раскатывают, и наследство получают.
На самом деле так и было. Родители и не стали мне звонить. Поехали сами, а мне рассказали уже по приезде.