Наследство
Шрифт:
Он поцеловал ее с той же страстью, с какой целовал все эти дни, убеждая, что действительно говорил искренне: он верил ей. И Лора ответила ему с не меньшей страстью. Потом она с трудом отстранилась от него.
— Уэс, мне надо успеть на самолет.
— Я отвезу тебя на своем. — Его голос сел. — Ты хотела приехать сюда сама, но позволь мне самому отвезти тебя обратно.
Она недолго колебалась.
— С большим удовольствием, — сказала она, и они снова поцеловались. Когда он прижал ее к себе, Лора поняла, что впервые за многие годы может ничего не скрывать. Она могла говорить что думает и чувствует.
ГЛАВА 16
После того как Эллисон и Патриция обошли квартиру один раз, они вновь прошлись по ней следом за домовладельцем, который зажигал свет в комнатах в этот дождливый октябрьский день. Квартира располагалась на третьем этаже высокого, узкого дома на Принценграхт, где когда-то жила одна большая семья, но в последнее время превращенного в дом с пятью квартирами, по одной на каждом этаже.
— Определенно эта квартира не для тебя, — сделала вывод Патриция. — Очень маленькая.
— Амстердам тоже маленький, но мне нравится и он, и эта квартира. — Эллисон обернулась к домовладельцу, который наблюдал за ними с порога: — Все прекрасно. Даже мебель хорошая. Я снимаю ее на месяц.
Он покачал головой:
— Мне очень жаль, но я сдаю квартиры минимум на полгода.
— Я так далеко никогда не загадываю. — Она начала выписывать чек. — Может быть, я и пробуду здесь столько, но гарантировать не могу. Я вполне могу прожить здесь и год, — добавила она с нервным возбуждением.
Патриция метнула на нее быстрый взгляд:
— Столько ты здесь не останешься. Твоя мать решит, что ты связалась с кем-то, и она заставит тебя…
— Я с ней договорюсь, — сказала Эллисон с тем же нервным волнением в голосе, которое заставило хмуриться Патрицию Она протянула чек хозяину: — Возьмите это. Думаю, что перееду завтра.
Он внимательно рассматривал чек.
— Вы имеете отношение к владельцам отелей системы «Сэлинджер»?
— Самое непосредственное. — Она рассмеялась. — Я с отелем в очень близких отношениях. Патриция взяла ее за руку:
— Ты очень странно себя ведешь. Пойдем, я куплю тебе горячий шоколад или еще что-нибудь покрепче.
— Так вы член семьи Сэлинджеров — владельцев отелей? — спросил домовладелец.
— Мой отец — президент компании. — Она высокомерно махнула в сторону телефона. — Позвоните управляющему отеля. Он даст вам рекомендации. Я переезжаю завтра.
— Я думаю, что сначала позвоните ему сами, чтобы он подтвердил, что все нормально. Эллисон вздохнула:
— В Бостоне мне не пришлось бы это делать.
Но она знала,
— Предполагаю, что ты встречаешься с ним и сегодня вечером, — сказала Патриция, когда они вышли из дома и встали у подъезда, частично защищенные от ливня, который обильно поливал мостовые и серую воду канала. Сердитым щелчком она раскрыла зонтик и подождала, когда Эллисон откроет свой. — Ты совсем меня забыла и бросила одну в этой чужой стране.
Эллисон расхохоталась:
— Ты знаешь Амстердам не хуже меня.
Они шли по Принценграхт, смешавшись с десятками других людей под зонтиками, которые образовывали волнистую черную крышу.
— А последние три недели ты провела с каким-то американцем из колледжа, кроме того, я слышала, что тебе все наскучило и ты хочешь в Париж. Но вспомни. Я спрашивала тебя, не возражаешь ли ты, если я буду встречаться с Беном.
— Ты спрашивала меня первые два раза.
— А ты ответила, что сможешь позаботиться о себе сама; кроме того, я вообще не нуждаюсь в твоем разрешении, ты же не моя тетка — синий чулок. О, пожалуйста, давай не будем ссориться. Я чувствую себя такой счастливой.
— Ты ничего о нем не знаешь, и у него глаза бегают.
— Ничего подобного.
— Клянусь, у него прекрасное зрение и без очков, а носит он их, чтобы спрятать свои глаза.
— Патриция, не будь такой злой.
— А ты не будь такой доверчивой.
— К черту! — пробормотала Эллисон. — Я действительно счастлива сегодня.
Она остановилась. Дождь барабанил по ее зонтику, а она продолжала стоять и смотреть на одну из ярко раскрашенных экскурсионных лодок на канале с застекленными стенами, через которые туристы могли любоваться видами Амстердама. Дед катал ее в детстве на такой же лодке, когда она впервые приехала с ним в Амстердам. Ей было восемь лет. Они смеялись и шутили, и ей запомнилось, что погода в тот день была отличная.
— Я возвращаюсь в отель, — сказала она Патриции, которая в нерешительности стояла рядом. — И кроме того, вечером я ухожу ужинать с Беном.
Патриция пожала плечами и пошла с ней рядом.
— Нам надо было взять автомобиль в гостинице, — добавила она через некоторое время. — У меня промокли ноги.
— Мне как-то не хотелось.
— Мы можем взять такси.
— Мне как-то не хочется.
Они быстро, ничего не говоря, прошли мимо последних шести зданий, пока, наконец, не вошли в отель и не остановились в вестибюле, пытаясь отдышаться. Вода ручьем стекала с них на шикарный ковер восточной работы.
— Ты собираешься дуться на меня? — спросила ее Патриция. — Я только хотела предостеречь тебя ради твоей же пользы; ты просто потеряла голову…
— Привет! — раздался голос Бена, который шел к ним через вестибюль. — Принести вам полотенце?
— Кому? Нам или ковру? — улыбаясь, спросила Эллисон.
— Я имел в виду вас.
Он взглянул на Патрицию:
— Могу я помочь вам, мисс Сэлинджер?
— Нет, благодарю вас. Эллисон! Я поднимусь наверх и пошлю за чаем. Если ты хочешь присоединиться ко мне…