Наследство
Шрифт:
Казалось, второй эксперимент тоже окончится неудачей. Ритуал избавил мальчика от всех болезней, но он был настолько слаб, что вряд ли бы протянул и день. А потом вдруг окреп, за неделю научился неплохо ходить, активно повторял слова за хозяином и радовался жизни. Слова дедушки пропитаны такой нежностью. Он даже писал, что хотел бы показать мне этого маленького проказника, мы бы явно подружились. В четыре года Макс уже умел читать про себя, в дневник был вложен листок с его корявенькими упражнениями в чистописании. Образование он получал мощное, иначе не скажешь. К десяти годам блестяще выполнил экзаменационные задания для девятого класса по русскому, математике, литературе и биологии, чуть хуже — по физике и химии. Гуманитарий. Дальше ему было позволено самому выбрать направление, в котором развиваться. С пятнадцати лет, как гордо писал
Это все прекрасно, но где я? Лето пять лет назад, где оно? Отложив дневник, я встала и подошла к полке. Вот тонкая книжица в твердой кожаной обложке, листов на сто, не больше. Как-то она не вписывается в общество трехсотлистовых томов дневников. Да. Она обо мне.
Вернувшись в кресло, я взяла яблоко и осторожно раскрыла тетрадь. Первая запись — через полгода после моего рождения. Вклеена цветная фотография, где я сижу, счастливо улыбаюсь беззубым ртом и трясу смазавшейся погремушкой. Такая у нас тоже есть — это первый раз, когда я сидела самостоятельно. От написанного под фото слезы навернулись на глаза: “Этот Человек прислал мне фото почтой. Просил не говорить дочери. Моя внученька научилась сидеть!”. И дальше в таком же духе. Папа присылал ему фотографии, не всегда именно ключевых моментов. Это была их маленькая тайна от мамы. А дед, кажется, очень меня любил. Много фотографий из детства, первое первое сентября, первый последний звонок, первая научная конференция и мой доклад об экологии области. Весна, мне только исполнилось шестнадцать: “У Яны мой дар! Она маг огня! Человек сказал, что от глотка яблочного сока она полыхнула так, что едва не спалила кухню! Единственная из моих потомков!”. Ясненько, а мама-то гадала, откуда он узнал… Про то лето было написано очень много. Дедушка умилялся тому, как я похожа на свою маму, которая, в свою очередь, похожа на свою. Радовался, что характером я в мать — немного дерзкая, “пробивная”, любознательная. Была там и запись о том, что он переписал свое завещание, оставив все мне, потому что я его “любимая внучка и наследница дара”. Он смеялся над смущением впечатлительного химера, ныкающегося от меня во всех углах, радовался тому, что мне все интересно, что магия легко мне подчинилась, что мой катализатор — не слишком редкий продукт. Я даже пожалела о том, что слушала маму и не приходила к нему в гости — дед тосковал. Дальше нашлись фотографии в форме с первого сентября в универе, копия списка зачисленных, где моя фамилия была обведена красным и много раз подчеркнуты мои немаленькие баллы за школьные экзамены. Он гордился мной, моей успеваемостью, спрашивал у моих преподавателей, легко ли мне дается учеба. Он любил меня, а я всегда была уверена, что девчонки для него не авторитет. Мама за своей смертной обидой не видела, что он тянулся к ней и ко мне. Но я не буду ей рассказывать об этом. Во-первых, папа получит по ушам. Во-вторых, она будет раскаиваться и винить себя, а так она относительно спокойно восприняла известие о смерти отца. Как же жаль, упущено столько времени…
Вернув дневники на место, я отправилась спать. Уже почти три, а мне ко второй.
Естественно, я не выспалась. Вторую ночь подряд. Кошмар какой, надо сразу, как Макс придет из клиники, лечь с ним спать! Просто спать.
Я его не дождалась. Вняла слипающимся глазам и легла подремать.
Разбудило меня осторожное шебуршение рядом. Я прижалась покрепче к обнимающему меня химеру, заработав мягкий поцелуй в лоб, и спокойно заснула в его объятиях. Чувствую себя принцессой…
========== Часть 11 ==========
Утром тридцать первого декабря я проснулась, как обычно, в теплых объятиях тихо сопящего химера. Новогоднее настроение владело мной уже неделю, и его не омрачала даже начинающаяся с десятого января сессия. Потому что я первый раз буду встречать год с тем, кого люблю. И это, в самом деле, такое волнительное чувство… Мы сходим купим все нужные продукты, потом Максим останется готовить, а я пойду поздравлю родителей. Дом мы уже украсили на выходных, он светился весь, как игрушка. Такое ощущение, что у меня уже своя семья, потому что родители вообще не противились моему желанию первый раз в жизни отпраздновать не с ними. И Макс хитро щурится последние несколько дней — явно что-то приготовил. Я тоже заказала для него подарок, символичный такой. Интересно вот только, понравится
Глубоко вздохнув, брюнет сморщился, открыл глаза и мягко мне улыбнулся. Такой красивый, особенно улыбка шикарная…
— Доброе утро, — мурлыкнула я, прижимаясь поближе.
Вместо ответа он поцеловал меня, ласково оглаживая теплой шершавой ладонью плечо и шею. Все такой же нежный, все так же ластится и, кажется, совсем не собирается меняться. Лучший на свете.
Правда, долго валяться не вышло — Макс сел, сладко потянулся и потащился в ванную. Провожая взглядом идеально прекрасную задницу, обтянутую темными боксерами, я в который раз пообещала себе сфоткать его рельефную спину, обязательно вместе с этими умилительными ямочками на пояснице, и поставить себе на рабочий стол телефона, забив на все приличия. Потому что ну просто невозможное зрелище… Несмотря на чешую.
Пару минут, лениво ворочаясь, я решала, чего хочу больше — поваляться или в душ с химером. Душ победил, и я даже выпуталась из одеяла, но Максим уже вернулся с влажными волосами и даже одетый. Разочарованно застонав, я плюхнулась обратно на подушку. Усмехнувшись, ворчун взял меня на ручки и отнес в ванную, чмокнул в нос. Но не остался, с этим пришлось смириться.
На улице приходилось соблюдать приличия — оба сунули руки в карманы и даже молчали. Я, как и всегда, накинула форменную куртку, чтобы люди держали дистанцию и не были наглыми. В тупике ребятня собрала снег с дворов и сделала горку, но даже утоптанный снег плохо скользил. Щелкнув пальцами, я растопила верхние пару сантиметров горки и тут же заморозила. Стоявший посередине расстроенный пацан тут же шлепнулся на зад и легко съехал вниз. Отвернувшись от радующихся детей, я улыбнулась и вдруг земля ушла у меня из-под ног. Пребольно ударившись копчиком об утрамбованный скользкий снег, я захныкала.
Помогая мне вставать, Макс старательно прятал улыбку за затянутой в перчатку ладонью, за что немедленно получил снежок в грудь. Это явно было объявлением войны, так что уже через минуту детвора азартно болела и вопила, а мы швырялись снегом. Мне не хватило маневренности, и более длинноногий химер свалил меня в глубокий снег. Боже, ну такой красивый, довольный, чуть раскрасневшийся, со снежинками в волосах…
Пользуясь тем, что мы в сугробе, и нас не видно, я чуть приподняла голову, намереваясь хотя бы в щеку его поцеловать. Но он мягко, нежно прихватил губами мою нижнюю губу, поцеловал в подбородок, потерся носом о скулу.
— Я люблю тебя, — шепнула я.
Улыбнувшись, Макс с трудом поднялся на ноги, утопая в снегу, помог подняться мне. Отряхнув друг друга, мы все же пошли дальше. Я высушила его джинсы и перчатки, заодно и согрела, отчего и без моих стараний горячий парень только фыркнул.
В магазине он складывал в тележку все нужное по списку, а я — то, что хотелось. Преимущественно всякие вкусности. Пока брюнет выбирал сыр, я отошла к йогуртам.
— Какая прелесть! — вдруг воскликнули у меня за спиной. Обернувшись, я узрела пятящегося от какого-то мужчины Макса. — Где твой хозяин?
— Здесь, — я подошла к рефлекторно прижавшему уже однажды постадавшие уши химеру, — в чем дело?
— О, здравствуйте! — перевозбужденный блондин ухватил меня за руку и изобразил рукопожатие. — Я еще никогда не видел таких… Таких двойных!
— Максим тройной, — холодно поправила я, понимая, что, скорее всего, его сейчас попытаются у меня купить.
— Так даже лучше! — взмахнул руками мужчина. — Я фотограф журнала моды для химер, слышали о таком? — я медленно кивнула. Чуть ли не единственный такой журнал в мире, выпускается на многих языках. И покупают его обычно любители подрочить на нестандартных. — Я хочу пригласить вашего… Максима, да, хотя бы на одну съемку, — фыркнув, химер отвернулся обратно к сыру, — мы все покажем и расскажем, как надо делать, прошу вас, только одно воскресенье!
— Макс? — не поворачиваясь, парень пожал плечами. Ну, раз ему все равно… Откуда мне знать, может, он еще карьеру фотомодели может сделать. — Ладно, один раз можно попробовать.
— Спасибо, спасибо! — снова ухватив мою кисть, фотограф потряс ее и записал мой номер. — Как удачно я приехал в гости!
— Это женское дело, — поморщился Максим, когда обрадованный блондин унесся в другой ряд.
— Да ладно тебе, ты же всегда отлично получаешься на фотках, — я легонько пихнула его локтем в бок, — может, тебе еще понравится. Будут половина девочек-подростков от тебя пищать.