Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практическое пособие
Шрифт:
В зависимости от характера и степени отклонения соучастника от общего замысла принято различать количественный и качественный эксцесс.
Эксцесс является количественным, если отклоняющееся преступление составляет разновидность намеченного либо образует однородное с намеченным преступление [348] . Так, Савеловским межмуниципальным судом г. Москвы П., А. В., А. С. и Г. осуждены за разбой, совершенный при следующих обстоятельствах.
П. предложил братьям А. С. и А. В., а также Г. ограбить квартиру К. Хозяин К. сам открыл дверь А. С., А. В. и Г., которые, войдя в квартиру, избили К. и двух его гостей, причем в процессе избиения А. С. демонстрировал жертвам заточку. Связав К. и его гостей, А. С., А. В. и Г. завладели имуществом потерпевших на сумму 46 374 800 неденоминированных рублей. Верховный Суд РФ, исходя из предварительного сговора между П. и другими осужденными о совершении грабежа и учитывая, что П. не участвовал в избиении потерпевших и не угрожал насилием, опасным для жизни или здоровья, признал в действиях П. наличие состава грабежа, а действия А. С.,
348
См.: Ковалев М. И. Указ. раб. Ч. ІІ. С. 178; Бурчак Ф. Г. Указ. раб. С. 206.
349
См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 5. С. 23, 24.
В данном случае имел место количественный эксцесс исполнителей. Тот же вид эксцесса был бы со стороны соучастника, который вопреки сговору совершил бы не простой, а насильственный грабеж.
Качественный эксцесс образуют выходящие за пределы сговора действия одного из соучастников, не однородные с теми, которые соучастники планировали осуществить совместно. Здесь возможны два варианта: либо действия, составляющие эксцесс, совершаются дополнительно к тем, что намечались первоначально, либо они совершаются вместо первоначально намеченных действий.
Л., М. и К. осуждены за групповое совершение разбойного нападения на З. Рассмотрев дело в порядке надзора, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР установила, что после совместного употребления спиртных напитков во время возникшей между ними ссоры Л. предложил З. выйти в коридор и стал избивать его. Затем в коридор вышли М. и К. и тоже нанесли несколько ударов потерпевшему. Во время избиения М. залез к тому в карман брюк и вытащил деньги. Умысла и договоренности о завладении деньгами потерпевшего у них не было: ни Л., ни К. после избиения З. не пытались взять хотя бы часть денег, которые вытащил М. Следовательно, завладение деньгами потерпевшего с применением насилия, причинившего легкий вред здоровью, образуют состав разбойного нападения, совершенного одним М., а действия Л. и К., действовавших из хулиганских побуждений, были квалифицированы как злостное хулиганство [350] . В данном случае действия одного из участников преступления, образующие качественный эксцесс, были совершены дополнительно к действиям, совершаемым совместно.
350
См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1988. № 4. С. 8.
Другим примером качественного эксцесса исполнителя может служить уголовное дело по обвинению А., М. и Р. Преображенским межмуниципальным судом Восточного административного округа г. Москвы подсудимые были признаны виновными по ч. 3 ст. 206, п. «а» и «б» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР за то, что, пребывая в нетрезвом состоянии, избили И., а А. при этом нанес ему удар ножом и отобрал вещи на сумму 1 320 000 руб. (неденоминированных). Изменяя приговор, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала: «Применение А. ножа в процессе совершения хулиганских действий в отношении И. умыслом других осужденных не охватывалось и являлось эксцессом исполнителя, наличие у осужденных предварительного сговора и умысла на завладение имуществом потерпевшего не подтверждено, фактически имущество у потерпевшего похитил только М., что также является эксцессом исполнителя» [351] . В соответствии с принципом субъективного вменения закон установил, что «за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат» (ст. 36 УК).
351
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 10. С. 21.
Большое практическое значение имеет вопрос о вменении соучастникам обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание. Эти обстоятельства могут относиться либо к самому общественно опасному деянию, либо к личности исполнителя (или какого-то другого соучастника). Относительно возможности их вменения остальным участникам преступления в литературе высказывались различные мнения. По мнению некоторых ученых, любые обстоятельства, как объективные, то есть относящиеся к деянию, так и субъективные (характеризующие личность исполнителя), могут быть вменены другим соучастникам, если они охватывались их умыслом [352] . Относительно квалифицирующих признаков объективного характера такое решение вопроса возражений не вызывает. Действительно, объективные квалифицирующие признаки отражают повышенную общественную опасность деяния, поэтому их осознание — необходимый элемент умысла соучастников. Следовательно, такие признаки могут вменяться лишь тем из соучастников, в сознании которых они отражаются.
352
См.: Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 268.
Например, Ярославским областным судом К. был осужден по ч. 1 ст. 30 и п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 162 УК к шести годам лишения свободы с конфискацией имущества за то, что пытайся склонить К. к совместному с ним разбойному нападению с проникновением в жилище и с применением оружия, для
Действия всех соучастников, исходивших даже из ошибочного предположения о наличии объективного обстоятельства, играющего роль квалифицирующего признака, должны квалифицироваться исходя из направленности умысла как преступление, совершенное при наличии данного квалифицирующего признака. Так, приговором суда Советского района г. Красноярска Б. и К. осуждены по п. «а» и «б» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР за совершение по предварительному сговору группой лиц разбоя с применением оружия. Согласно заключению судебно-пиротехнической экспертизы все четыре патрона, из которых два находились в стволах обреза и два — в кармане у Б., были непригодны к производству выстрела (деформированы гильзы и повреждены капсюли) [354] . С учетом направленности умысла соучастников на совершение вооруженного разбоя и субъективного восприятия потерпевшими факта наличия у виновных обреза вывод суда о наличии этого квалифицирующего признака следует признать правильным.
353
См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 5. С. 6–7.
354
См.: Архив Советского районного суда г. Красноярска за 1994 г. Дело № 06-1067.
Положение о том, что объективные свойства деяния, играющие роль квалифицирующих признаков либо обстоятельств, отягчающих наказание, вменяются тем соучастникам, умыслом которых они охватывались, полностью распространяется и на объективные обстоятельства, смягчающие наказание. Итак, все объективные обстоятельства, как отягчающие, так и смягчающие наказание, вменяются соучастникам преступления при условии их осознания. И наоборот, незнание о наличии объективных обстоятельств, существенно снижающих либо повышающих общественную опасность совершаемого деяния, исключает возможность их вменения.
Г. был осужден за пособничество в получении взятки, связанной с вымогательством. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР отметила отсутствие в деле доказательств того, что Г. было известно о вымогательстве взятки исполнителем, и на этом основании приговор изменила, переквалифицировав действия Г. по статье о пособничестве в получении взятки без отягчающих обстоятельств. При этом коллегия указала, что «квалифицирующие обстоятельства, отягчающие преступление, о которых не было известно пособнику, не могут быть вменены ему в ответственность» [355] .
355
Бюллетень Верховного Суда СССР. 1979. № 2. С. 22. См. также определение СК по делу И. (БВС РФ. 2001. № 6. С. 10–11).
Иначе решается вопрос о вменении смягчающих или отягчающих обстоятельств, имеющихся на стороне лишь одного из соучастников. Своеобразную конструкцию вменения таких обстоятельств предложил Ф. Г. Бурчак. По его мнению, обстоятельства, относящиеся к личности исполнителя и усиливающие ответственность, должны вменяться остальным соучастникам при условии их осознания, а обстоятельства, относящиеся к исполнителю и смягчающие его ответственность, на других соучастников распространяться не должны [356] .
356
См.: Бурчак Ф. Г. Указ. раб. С. 211.
Распространение сугубо личных характеристик исполнителя на остальных соучастников не согласуется с принципами субъективного вменения и справедливости. Кроме того, вряд ли вообще возможно вменять другим соучастникам обстоятельства, которые смягчают либо усиливают ответственность из-за специфических особенностей конкретного лица. Поэтому более приемлемой представляется позиция А. А. Пионтковского, по мнению которого, остальным участникам преступления могут вменяться охватываемые их сознанием обстоятельства, которые, хотя и относятся к личности исполнителя, тем не менее характеризуют повышенную или пониженную общественную опасность совершенного преступления. Например, пособничество в получении взятки лицом, занимающим должность главы местной администрации, о чем известно пособнику, должно квалифицироваться с учетом должностного положения взяткополучателя, поскольку оно значительно повышает общественную опасность получения взятки. Обстоятельства же, которые, не влияя на степень опасности самого деяния, относятся исключительно к личности данного конкретного преступника, указывая на ее более или менее высокую социальную опасность, ни при каких условиях не должны вменяться остальным соучастникам [357] . Например, если лицо, защищая свою жизнь от общественно опасного посягательства, с помощью своего друга причиняет смерть посягающему, превысив при этом пределы дозволенной защиты, то состояние обороны, в котором находилось лицо, чья жизнь подвергалась опасности, обязательно отражается и на квалификации действий пособника. Напротив, если постороннее лицо содействует лишению жизни человека, неправомерные действия которого вызвали внезапно возникшее сильное душевное волнение исполнителя данного преступления, то пособник должен нести ответственность за соучастие в убийстве без смягчающих обстоятельств, поскольку состояние аффекта характеризует особое психическое состояние только исполнителя и не может смягчать ответственность соучастника.
357
См.: Пионтковский А. А. Учение о преступлении. С. 583.