Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
Шрифт:
Послышались чьи-то шаги. Человек шел не скрываясь и при этом был слишком близко, чтобы допустить, будто он появился в подземелье после выстрелов. Цветков отодвинулся в глубокую тень четырехгранной колонны, держа ствол наготове.
– Спокойнее, дружище, – раздался знакомый голос, по-прежнему уверенный и не лишенный ноток превосходства. – Не подстрелите меня, я всего лишь хотел убедиться в том, что не ошибся.
– Убедился?
– Вполне.
Цветков высунулся из-за колонны. Чичиков (или как там его) остановился над Песковым.
– Мой клиент, –
Он улыбался так, что Цветкову захотелось выпустить остаток обоймы ему в рожу, но на данный момент с мертвецами и без того выходил явный перебор.
– И часто?
– Что часто?
– Часто ты следишь за клиентами?
– В первый раз. Этот с самого начала нехорошо себя повел. А под конец зачем-то искал встречи с вами. Вы, случайно, не знаете зачем?
– Не имею понятия.
– Вот и я в недоумении. Кстати, если вас утешит, через банк этого господина проходило столько грязных денег, что трупами несло даже от той мелочи, что прилипала к его рукам. В общем, как ни крути, вы явились орудием провидения. Поздравляю.
Цветков поморщился и приставил ствол ко лбу вальяжного оракула:
– Возможно, провидению угодно, чтобы и ты отправился на тот свет.
Чичиков остался невозмутим. Он медленно поднял руки, показав Геннадию обе ладони:
– Этого здесь нет. Я же сказал, что всего лишь читаю знаки. Мой час умирать еще не наступил.
Цветков испытывал сильнейшее желание его разочаровать. Прямо сейчас. А заодно реализовать остатки своей свободы воли. Но, видно, и впрямь время еще не пришло. А может, свободы воли у него не осталось вовсе.
Он опустил пушку.
– Правильное решение, – одобрил Чичиков. – Теперь отправляйтесь по своим делам. Об этом, – он показал на трупы, – не беспокойтесь. Мои ребятки все приберут.
– Ничего не трогать. Мои приберут, – вырвалось у Цветкова, прежде чем он осознал, что произнес это. Хотя и не осознал до конца, кто такие «мои».
Зато до него дошло, что, вероятно, все это время он находился под прицелом. Оставалось удивляться выдержке Хироманта и того, кто держал палец на спуске.
Он прикинул, что сможет развернуться, чтобы объехать «Мерседес», – место справа было свободно.
– А все-таки жаль, – сказал Чичиков, когда Цветков усаживался в «Рено». Геннадию никого не было жаль, за исключением мертвой дочери, поэтому он только пожал плечами.
– Жаль, что мы так и не узнаем, о чем он хотел с вами побеседовать.
– О дерьме, – сказал Цветков и захлопнул дверцу.
Город казался черно-белым, несмотря на резавшую глаз рекламу. Цвета вытекли из него, как кровь из тела, и осталась бледно-серая каменная плоть, которая еще долго не обратится в прах. Все вокруг – только серое, черное, грязновато-белое. «Еще один собачий симптом», – констатировала машинка внутри. Ее голос пробился сквозь боль, от которой раскалывалась
Цветков остановил машину на первом попавшемся свободном месте и открыл термос. Наглотался горячего черного кофе. Сделалось немного легче. Он вспомнил о дисконтной карточке аптечной сети. Вряд ли ему подбросили ее для того, чтобы он немного сэкономил на лекарствах. Он достал кусок пластика и рассмотрел его повнимательнее. Один из указанных на обороте адресов был обведен красным.
Вдруг – будто вспышка. Слишком кратковременная, чтобы разглядеть руку, державшую красный маркер, но достаточную для уверенности: он сам обвел эту надпись на карточке. И значит, отправил послание самому себе, точно лунатик, заранее знающий, что потеряет в наступающей ночи…
Цветков беззвучно выругался. Он ненавидел загадки, даже пребывая в самом благодушном состоянии, а сейчас тем более. Но деваться некуда – надо с чего-то начинать. Откровений, полученных во время гипнотического сеанса, явно не хватало – если это вообще были откровения, а не игры помутившегося рассудка, запутавшие его еще сильнее. В любом случае головная боль не унималась, и заглянуть в аптеку не помешало бы.
Он развернулся и отправился по обведенному адресу. Вскоре он уже открывал дверь под мигающим красным крестом. Других посетителей в аптеке не было. За Г-образной витриной стояла провизор. Красивое лицо портил шрам через всю щеку. Хотя «портил» – не совсем подходящее слово. Лицо со шрамом и ледяными серыми глазами, способными выстудить тлеющий внутренний ад, производило странное впечатление. Цветкову отчего-то подумалось, что под прилавком у этой женщины лежат не только лекарства, но и ствол. На всякий случай. Судя по вывеске, аптека работала круглосуточно.
Он бросил взгляд на бэдж: Ирина. Провизор смотрела на него со спокойным ожиданием. Поначалу он хотел взять что-нибудь от головной боли, но зиявшие в его прошлом дупла тревожили гораздо сильнее.
– У меня проблемы с памятью.
– Вы хотите вспомнить или забыть?
«Чертовски хороший вопрос», – сказал себе Цветков. И понял, что не знает ответа. Вспомнить все было бы неплохо. Но, возможно, куда лучше было бы все забыть. Он уставился на обладательницу глухого голоса, пытаясь определить, что кроется за этим вопросом – профессиональное уточнение или история человека, который столкнулся с той же дилеммой: вспомнить или забыть. Судя по шраму, перед ним был второй случай.
«Может, хватит, долбаный психолог? – встряла машинка внутри. – У тебя есть дела поважнее».
– Вспомнить, – сказал он. – А потом забыть. Но это вряд ли получится.
Краешек ее рта тронула улыбка, которая не согревала ни на градус. Наоборот, она выражала беспощадность и обещание: нет, не получится.
Ирина начала монотонно перечислять препараты, словно догадывалась, что на самом деле он явился не за этим. После пятого или шестого названия он вздохнул и выложил на прилавок дисконтную карточку, которая могла быть чем-то вроде пропуска. А могла не быть.