Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Из «кубрика» я выходил безусловным героем и победителем. И дело не с том, что оказалось, что полковник был знаком в отцом. Разборы с Цеплаковым как раз таки остались за кадром и нам было неизвестно, что с ним произошло.
Одно могу сказать, не зря я вчера ночью не спал, потому что больше нашего младшего сержанта я не видел. Видно по-быстрому написал рапорт о переводе.
Дело было в том, что случайно сложившиеся обстоятельства вдохнули в матросов веру в то, что в
Я не заносился, вел себя со всеми скромно и дружелюбно, чем завоевал доверие и уважение сослуживцев, да и сержантов и старшин тоже.
После завтрака нас Серегой выловил здоровый белобрысый сержант из спортроты.
— Кто тут Бордов и Шевченко?
Он подошел к нашему отделению выходящему из столовой.
— Ну, мы. Кто спрашивает? — сделал ленивый шаг вперед Серега.
— Вы это — не выеживайтесь. Давайте без «ну», спрашивают отвечайте по-человечески, и к вам тогда отношение будет соответствующее. Ясно?
В армии, особенно в учебке при общении с пока еще не знакомыми сослуживцами все время нужно было выбирать правильный стиль общения.
За слишком вежливый и дружелюбный можно было прослыть слабаком, на которого можно было «садиться верхом и погонять»
За слишком грубый можно было получить конфликт, а тут уж чья возьмет неизвестно, как получится. Поэтому срочники очень быстро на глаз учились определять «вес» собеседника и манеру беседы.
Сержант общался с нами очень вежливо по местным меркам, но сразу продемонстрировал, что не потерпит неуважения к себе.
— Меня прапорщик Шматков прислал, я вас тренировать буду, за мной.
Мы кивками попрощались с ребятами из отделения, и двинулись за ним следом.
— Сержант Гладков, меня зовут. Между собой, когда не видят другие и начальство можно обращаться по имени. Саша я.
— Максим.
— Серега.
— Приятно, — видимо Саша Гладков хотел сказать «очень приятно», но как и все молодые люди очень спешил жить имел обыкновение все сокращать, — счас еще чеченцев заберем, а потом пойдем в санчасть допуск получать, а к потом начфизу.
Гладков имел ввиду начальника боевой и физической подготовки учебной части, о котором много говорили, но я его ни разу не видел.
Рассказывали, что он «зверь», умел ломать об голову кирпичи и жевать бутылочное стекло, подтягивается нереальное количество раз, и с разбега может взобраться по стене чуть лина четвертый этаж.
Как на странно Зокоев Жанбаев из соседней роты, у них был свой «кубрик» уже ждали нас и вполне миролюбиво пожали нам руки при встрече.
Такое ощущение, что и не было никаких попыток поставить меня на колени, отмутузить в умывальной комнате. Мы с Серегой тоже не показали вида, но я решил на всякий случай держать ухо востро.
К моему удивлению они были только вдвоем, хотя
Двухэтажное здание санчасти расположилось в самом центре учебной части. Оно примыкало к клубу и выделялось своим свеже беленым извеской фасадом.
Дежурный сержант-санинструктор в санчасти, поспрашивал про жалобы, травмы и болезни.
Я смотрел на наших вчерашних противников, но ни один из них не признался в том, что вчера пострадал в драке.
С одной стороны похвально, с другой выступать на соревнованиях после случившегося в умывальной комнате не самая лучшая идея.
Одна надежда на то, что до соревнование две или три недели. Может успеют восстановиться.
Я вообще не понял, почему прапорщик решил направить и их в том числе. Ведь в драке они проявили себя не с лучшей стороны.
Нельзя было сказать, что осмотр был формальным. Но мне нужно было помнить, что сама методика диагностики того времени была очень простой.
Санинструктор заставил показать язык, горло, послушал фонендоскопом легкие и сердце. Затем он выписал справки о состоянии здоровья.
Медосмотр я прошел один из первых. Каждый из нас оказался допущенным к соревнованиям.
Начфизом оказался капитан плотного телосложения, внешне напоминавший, телеведущего «Динамита» — Турчинского.
Он усадил нас стулья в Ленинской комнате и прохаживаясь перед нами рассказывал, как важно отстоять честь нашей «учебки», потому что предыдущие призывы ни разу не подкачали и всегда брали призовые места.
В руках он держал желтый теннисный мяч, казавшийся в его огромных накачанных лапищах, шариком от пинг-понга, который он сжимал вместо эспандера. Мне казалось, что это теннисный мяч может вот-вот лопнуть.
За стеклянными дверцами шкафа стояло десятка три разных кубков.
Начфиз горделиво, как экскурсовод в музее рассказывал о каждом, плавно взмахнул рукой, а потом молниеносно запустил его мне в лицо.
Я еле успел среагировать, внутренне содрогнувшись от мысли, что было бы с моей рожей, попади он в нее.
Бросок был такой силы, что резиновый теннисный мяч в желтой войлочной оболочке буквально обжег мне ладонь
— Ёкарный бабай! Это же надо! Ты смотри поймал! — он восторженно и широко раскрыл глаза, — кому-нибудь расскажешь, ведь не поверят, что в этот призыв такие красавчики пришли!
Он улыбнулся и протянул руку:
— Давай, кидай обратно!
Я смотрел на него и думал с какой силой вернуть начфизу мяч.
Глава 9
Я еле успел среагировать, внутренне содрогнувшись от мысли, что было бы с моей рожей, попади он в нее.