Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Бросок был такой силы, что резиновый теннисный мяч в желтой войлочной оболочке буквально обжег мне ладонь
— Ёкарный бабай! Это же надо! Ты смотри поймал! — он восторженно и широко раскрыл глаза, — кому-нибудь расскажешь, ведь не поверят, что в этот призыв такие красавчики пришли!
Он улыбнулся и протянул руку:
— Давай, кидай обратно!
Я смотрел на него и думал с какой силой вернуть начфизу мяч.
Подумав немного, я запустил мяч достаточно сильно, но все же дал ему увидеть бросок. Начфиз перехватил
— Фамилия, матрос?
— Бодров, товарищ капитан, — я назвал роту и отделение.
— Молодец, Бодров! Садись. Можете не вставать.
Он тут же метнул мяч, с не меньшей силой в Серегу. Он поймал мяч так же, как и я.
Не делая паузы, он метнул мяч Сереге. Он среагировал точно так же как и я.
— Молодец, матрос! Фамилия? — улыбнулся капитан.
— Шевченко! — отчеканил Серега.
Капитан протестировал всех пришедших бойцов, включая сержанта Гладкова. Единственным, кто не сумел поймать теннисный мяч, оказался Жанбаев.
— Борец? — спросил капитан здоровяка. Тот опустил глаза покраснел и ответил:
— Нет, я просто мешки с цементом с детства таскал. На спорт не водили меня.
— Амбал, что ли? В порту работал?
— Ну почему, амбал. Просто здоровый.
— Фамилия?
— Матрос Жанбаев.
— Жанбаев, где до призыва учился?
— Не учился, работал в порту, грузиком.
— Ну я же говорю, что амбал. Раз говоришь, что в порту работал.
— Амбал это плохое слово у нас считается
— Почему плохое?
— Ну у нас считается, что амбал — это тупой.
— Вот тебе раз. Ну ты даешь Жанбаев.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться.
— Валяй.
— Называйте меня шкаф, бугай, но не амбал.
— Ладно, матрос Шкаф Жанбаев. Будешь честь нашей «учебки» отстаивать?
— Так точно! Буду!
— Гладков, бойцы поступают к тебе в распоряжение на две недели. Вместе с прапорщиком Шматковым тренируйте их до потери пульса, но смотрите не переусердствуйте. Мне нужны победители, а не трупы. Ясно?
— Так точно, товарищ капитан!
— Тренировки начинаете сегодня. Взвешивайтесь, заявляй бойцов на соревнования, освобождай от занятий на две недели, — потом он обратился к нам, — бойцы две новости начну с приятной. Подъем в шесть-сорок пять. Вторая новость плохая, но не для вас, а для дежурных по кухне. У вас будет спецпитание, Гладков позаботься.
— Есть, позаботиться о спецпитании!
— Свободны!
По тону капитана было сложно понять, подшучивает ли он над нами или говорит всерьез. После освоения «техники» — саперной лопаты, я к двусмысленным армейским терминам и понятиям стал относиться с подозрительностью.
* * *
Гладков казался опытным спортсменом, кандидатом в мастера спорта по самбо. Коротко «кмс», так во все времена назывался спортивный разряд, предшествующий званию
Он был единственным бойцом в части, который участвовал в прошлогодних соревнований Военного Округа по рукопашному бою.
Он построил нас на плацу, и прохаживаясь перед нами, разглагольствовал
— Рукопашка — это вам не бокс и не борьба. Тут все важно, и техника, и сила, и выносливость. Когда в прошлом году мне мой сержант инструктор говорил, что главное хотя бы не упасть в первом раунде, я думал, что он шуткует. А ни хрена. Самые расхваленные чемпионы сдыхали сразу. Поэтому бегать мы будем много, долго и часто.
Он с понтом крутанулся по-строевому на каблуках вокруг своей оси, держа руки за спиной, и продолжил:
— Времени у вас на подготовку очень мало, поэтому тактику учить некогда. Будем отрабатывать одну-две ударных коронки. Из тех, что у вас получаются. И два-три приема стоя и в партере. Вопросы есть?
Мы молчали.
— Отлично. А сейчас бегом марш в казармы и обратно, одна нога там, другая здесь. На все про все ровно пять минут, — он посмотрел на часы, — форма одежды номер два! Время пошло!
Мы рванули. Солдатские сапоги громко затопали по асфальту плаца. Мы рванули в родной кубрик, чтобы через несколько минут вновь стоять перед сержантом в штанах с голым по пояс торсом.
А дальше начались две недели адски изнурительных тренировок.
Сначала бег. Дело шло к лету и к десяти часам утра солнце уже нещадно палило. Кросс десять километров по пересеченной местности.
Впереди бежал сержант Гладков. Мы бежали за ним, стараясь не ударить лицом в грязь. Каждый из нас был взмылен и наши торсы блестели, покрытые глянцевой пленкой пота.
Гладков видя, что некоторым из нас тяжело, поначалу давал короткие передышки по минуте, примерно, через каждые три километра.
Сержант был более подготовленным физически, поэтому на ровных участках он иногда поворачивался к нам лицом и бежал спиной, подбадривая и наблюдая за нами.
Он умудрялся читать лекции о том, что мы матросы, которые будут после учебки убывать в свои части, должны быть подготовлены физически, тактически и теоретически лучше чем он.
Тяжелее всех приходилось Шкафу. Дело не только в физической нагрузке, но и в обуви.
Мне очень повезло, потому что сапоги я получал один из первых среди новобранцев и у меня был выбор. Выданные старшиной в каптерке пришлись впору, к тому же у нас была неделя на адаптацию. И я научился справно наматывать портянки.
Больших проблем от мозолей у нас не было, что очень облегчало тренировки. Но как каждой остановке Шкаф скидывал сапоги и принимался рассматривать свои пальцы на ногах. На большом пальце правой ноги вздулся небольшой волдырь.
Гладков не стал жестить, проявил человечность и отправил его в каптерку на смену обуви, за что сержанту, что называется, респект и уважуха.