Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Я ответил на рукопожатие, кивнул в знак признательности. Мы обнялись. Он сначала приподнял меня, оторвав мои ноги от пола, а потом вернув вниз поднял мою руку.
В зале раздались аплодисменты. Громче всех хлопали и поддерживали криками мои друзья вместе с музыкантами.
Не то, чтобы мне было слишком важно признание несправедливости судейского вердикта.
Но я чувствовал, что он говорит искренне и лично между нами восторжествовала мужская правда, особенное чувство, которое без слов дает понять, что рядом с тобой
Надеюсь, что мой соперник ощущал тоже самое. Правда, я так его больше ни разу не увидел до конца службы, но это не имело значения.
— Бодров, ты молодец, несмотря на то, что тебя засудили, не сдавался. Проявил волю к победе, — сказал прапорщик Шматко пожимая мне руку на выходе, — вообще все молодцы. Как нога?
— Нога нормально, товарищ прапорщик.
— Сам то доволен, что дошел до полуфинала?
— Ну если не вдаваться в детали, то да.
— Дьявол кроется в женских трусах! Шучу в деталях. В этих случаях так и надо — не вдаваться в детали. Честно говоря, я совсем не ожидал таких результатов. Думаю, полковник Ничипорук оценит ваши бои по достоинству.
— Служу Советскому Союзу! — сказал я после неловко возникшей паузы.
— Иди переодевайся.
— Разрешите обратиться, товарищ прапорщик.
— Обращайся.
— Можно ли воспользоваться душем в раздевалки школы, а то в учебка сами знаете…
— Можно, только не намывайтесь там часами.
Он посмотрел на свои часы, оглядел меня и моих товарищей, стоящих у меня за спиной и продолжил:
— На все про все у вас двадцать минут, чтобы через двадцать минут были как штык с иголочке в форме, готовые к пострению.
Хотя горячей воды не было, встать под поток разгоряченными телами и смыть с себя пот и грязь казалось настоящим подарком судьбы. Ведь мы уже привыкли в учебке обмываться ледяной водой в раковине.
К тому же у некоторых ребят, в отличии от, скажем, москвичей, дома отродясь не было горячей воды в кране.
Шкаф сумел где-то в недрах школы раздобыть, а попросту спереть, два куска душистого цветочного мыла, которое мы разделили на четыре части и передали друг друг.
Мы были первыми из спортсменов, участвующих в этот день в соревнованиях по рукопашному бою, кто осмелился воспользоваться душевой,
Постепенно в душевую на шум льющейся воды заглядывали другие военнослужащие и вскоре, минут через десять, можно было сказать, в помещении стало не протолкнуться.
Тщательно вымывшись, я освободил душевой отсек и отдал свой обмылок первому попавшемуся парню служившему в другой части.
Выйдя в раздевалки я увидел Серегу, который был уже в форме.
— Как твое растяжение?
— Жить буду, надеюсь что завтра не заставят проводить на плату строевую подготовку. Как твоя?
Он жестом указал на мою стопу.
Нога, саднящая после болевого приема, отошла через полчаса
— Тоже буду жить, но когда соперник давил, я думал, что взвою волком от боли. Еле сдержался.
— Да, у вас эпичная битва была.
— Серег, жаль, что ты подвернул ногу, мне кажется, что если бы не это, то ты бы вышел в финал.
— Все, что не делается — все делается к лучшему! Сказала старая ведьма, когда ее старик повесился.
— Это откуда про старика?
Серега был довольно начитанным парнем и то и дело сыпал цитатами из литературы.
— Из Астрид Линдгрен, той самой, что написала Карлсона и Пеппи — Длинный Чулок. Вообщем, надеюсь, что Нечипорук даст нам восстановиться.
— Это точно, насколько я понял, до нас раньше никто до полуфинала не доходил. Если тебя завтра погонят на плац с остальными, то это будет настоящим свинством.
Возвращаясь назад в часть, мы чувствовали себя настоящими героями. Мы много шутили делились впечатлениями от поединков. По нашему пониманию начальство должно было подготовить нам встречу, если не с оркестром, то хотя бы устно поздравить нас с хорошими результатами.
Все-таки, мы отстояли честь части. Судя по довольным и улыбчивым лицам Шматко и Гладкова они ждали чего-то подобного.
Но к нашему разочарованию ничего не произошло. Нас никто не встречал, даже начфиз. К тому же выяснилось, что в солдатской столовой нам не оставили ужина.
По договоренности с сержантом Сашей Гладковым дежурные должны были ждать на до упора с разрешения командира части. Но каким-то образом поменялась смена и новым дежурным, заступившим в наряд по кухне никто ничего про нас не передал.
То ли забыли, то ли из зависти к нашему «спецпитанию». Все знали, что на время тренировок, нам выдавали усиленные пайки.
Мы целый день не ели, что называется маковой росинки во рту не держали, а тут на тебе такое. И сейчас были голодны, как волки в зимнем лесу.
Шматко посмотрел на наши кислые рожи, когда мы зашли и тут вышли из пустой столовки. Самым траурным выражением лица отличился Шкаф, по понятным причинам.
Он поинтересовался причиной, потом смачно матюкнулся и сам отправился выяснять ситуацию.
Через минуту он вышел оттуда быстрой походкой, злой, как черт:
— Ладно бойцы. Не менжеваться и не теряться. Где мы там победа. Сейчас я вам что-нибудь соображу. Пока отправляйтесь в кубрик.
Шкаф и Зокоев пошли к своим, а мы с Серегой к своим.
Когда мы вошли в казармы, то увидели что младший сержант Цеплаков заканчивает раздавать письма, называя фамилии получателей. Мы вошли и нас встретили одобрительным гулом, на короткое время прервав выдачу почты.
— Все писем больше нет, — резюмировал Цеплаков.