Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Тут неожиданно для меня, кто-то из ребят выкрикул.
— Товарищ младший сержант, а как же письмо Бодрову? Вы же зачитали вначале его фамилию, а когда узнали, что он на соревнованиях отложили ему письмо, как же так?
Кубрик недовольно загудел. Я смотрел Цеплакову в глаза.
Когда гул стих Цеплаков, жестко сквозь зубы процедил:
— Я. Сказал. Всё. Писем больше нет!
Глава 15
Когда мы вошли в казармы, то увидели, что младший сержант Цеплаков заканчивает раздавать письма, называя фамилии
— Все писем больше нет, — резюмировал Цеплаков.
Тут неожиданно для меня, кто-то из ребят выкрикнул.
— Товарищ младший сержант, а как же письмо Бодрову? Вы же зачитали вначале его фамилию, а когда узнали, что он на соревнованиях отложили ему письмо, как же так?
Кубрик недовольно загудел. Я смотрел Цеплакову в глаза.
Когда гул стих Цеплаков, жестко сквозь зубы процедил:
— Я. Сказал. Всё. Писем больше нет!
* * *
Это было верхом свинства. Можно было сколь угодно много конфликтовать, драться, игнорировать, промывать мозг, но письма от родных во время службы трогать никак нельзя. Письма — это святое.
Даже уголовникам всех мастей в обчыных тюрьмах отдавали почту, не удерживали, если в них не было изложен криминал или что-то запрещенное.
Насколько я знал в армии письма никто не перлюстрировал и проверял содержимое писем за исключением писем от солдат и матросов с пустым адресатом.
Бывало так, что военнослужащие в спешке или по невнимательности не указывали ни отправителя, ни адреса, ни имени получателя.
Такие письма отбирались из общей массы с какой-то периодичностью и потом уничтожались.
В самом начале службы нас отправили в наряд, когда мы были в статусе «каратнтинов» помогать с макулатурой к почтальону части. «Карантиты» — это матросы только прибывшие в учебку и еще не принявшие присягу.
Мы как раз должны были разбирать почту и отделять «безымянные» письма от других.
Остальные письма почему-то должны были быть отсортированы по областям и городам получателей.
То ли почтальон был свихнувшимся, но ленивым педантом, то ли ему светили какие-то «пряники» в отделении в районном центре. Например, похвала за аккуратность или уважение в глазах принимающей стороны.
А может ему телесно симпатизировала, какая-нибудь начальница — почтовая королева, килограмм под сто весом, являвшаяся единственным объектом мужского вожделения в округе.
Это может показаться смешным для тех, кто не служил в отдаленной глуши, где в части солдаты видят из лиц женского пола только кошек с котятами.
А наша учебка именно в таком месте и располагалась.
Да. Служить в таком месте — это вам не сельдереевый фреш со смузи пить, и закусывать капустой брокколи.
Двое наших парней, не зная друг о друге и о ситуации, бегали поочередно во время увольнительных по пятнадцать километров по морозу в соседнее село к продавщице из промтоварного сельпо Наташе, и броккали ее.
Вот это я понимаю брокколи.
Вернемся к письмам.
Через учебку проходили тысячи людей и я очень удивился когда увидел, сколько много скопилось за последние два года простых белых воинских конвертов без штемпелей и надписей.
Их было несколько десятков. Они подлежали уничтожению
Почтальон объяснил нам задачу сообщил,что времени у нас на все про все до обеда и удалился по своим делам.
Отсортировав все письма раньше положенного времени, мы не знали чем себя занять.
Некоторые из «белых» конвертов были не запечатанными и мы не удержались от соблазна прочитать то, что пишут матросы домой, ведь их все равно должны были сжечь, значит они не были нужны никому.
Чего только не пришлось прочитать. В этих письмах были представлены все литературные и эпистолярные жанры: от мелодрам, трагедий до комедий. Как сейчас помню, некоторые такие письма, почти дословно:
'Служба проходит хорошо, я в учебке уже тридцать два дня. Мама у меня просьба. Купил, новую теплую тельняшку, шерстяные носки и часы, чтобы считать, сколько осталось до дембеля.
Так что залез в долги на двенадцать рублей пятьдесят копеек. Мне неудобно, но если можешь вышли десять рублей, мам. Я-то сам из своих заплатил два пятьдесят.
Но ребята все спрашивают и спрашивают, когда отдам остальное. Вся солдатская получка ушла на печенье и сигареты. Но если не можешь, то не присылай'
* * *
' Мои родные наконец-то появилось времечко написать вам письмецо. В отпуск летом я не приеду, так быстро оказывается не отпускают. Мы пока салаги нам не положено. Возможно, осенью, или зимой. Так что ждите к Новому году.
Ночка сегодня удачная, вся в моем распоряжении потому что я дежурный по штабу. Тут лафа — все дрыхнут, тебя никто не трогает.
Позавчера был вообще обалденный день — день выборов. Подъема не было, представляете? Все вставали под музыку, включили радио через ретрансляторы. Никаких тебе работ, никаких занятий и стрельб. Хотя стрельбы я люблю.
Такое раз в году. Просто праздник. Вместо зарядки в клубе показывали фильмы. Хочешь смотри, а кто хочет, может до завтрака спать. Я смотрел кино Фанфан-Тюлюпан, там еще артистка на нашу Лидку больно похожа.
Побольше бы таких дней. Шлите свои фотографии. Знаете, как приятно вас смотреть!'
* * *
'Привет сестренка. Я уже полгода в учебке. Ты наверно сильно выросла уже пока меня небыло дома. Все таки тринадцать лет это уже не мало.
Я успешно сдал курс молодого матроса. У меня всё есть, недостатков нет. Только глянь какие мускулы у меня на фотографии(прилагаю).
Приду из армии и научу тебя плавать, если сама не научишься. Честь свою береги, с пацанами особо не гуляй. Если кто будет обижать, так и скажи брат вернется из армии и всех вас поубивает.