Настоящий волшебник
Шрифт:
Он уже успел побывать и в Европе и в Hовом свете, отдыхал в промежутках между гастролями на лучших курортах. И все же ему чего-то не хватало. Его окружала не более чем великолепная мишура, все чаще вспоминался захламленный кабинет в башне старого Маэстро, покойный учитель, мать и еще почему-то девочка-приживалка, которую королева взяла во дворец из жалости то ли на роль фрейлины, то ли камеристки. А больше, собственно говоря, вспоминать, было и нечего...
Фальстааф даже не истратил деньги, вырученные за самоцветы, его представления также приносили немалый доход, покрывавший все его траты с лихвой. Ульрик умело взялся
"Маэстро" - так теперь величали мага, но этот титул не приносил радости, ведь он считался лишь мастером обмана, иллюзионистом, ловкачом, никто не воспринимал его чудеса всерьез, кроме Ульрика, да еще Елены, в которую он был влюблен еще вчера. Верный слуга и женщина знали всю подноготную его волшебства.
Чтобы развлечь Елену он не раз превращал только что налитую из водопровода воду в вино с изысканным букетом, выращивал гладиолусы из луковицы в течение нескольких минут, устраивал фейерверки и даже изменял ей внешность без всякой косметики. А неделю назад она ушла, хлопнув дверью, только потому, что он, наконец, рассказал ей правду: о себе, о своем богатстве, и о природе его чудес.
– Ты мог бы вернуться в свою страну и быть королем, а предпочитаешь оставаться шутом. С твоими-то возможностями! Когда-нибудь ты надоешь публике, а там твоя власть была бы бесконечна. Ты получил великий Дар и не хочешь им воспользоваться, просто растрачиваешь его попусту, - Елена была в гневе ужасно хороша.
Каштановые с медным отливом волосы разметались в беспорядке, голубые глаза сверкали, высокая грудь рвалась на свободу из тесного корсета. Она была просто разъярена.
– Ты мог жить во дворце, а таскаешься по отелям и смешишь сброд. Я бы все отдала, чтобы быть королевой. Позвони мне, если передумаешь. Hапрасно Фальстааф и Ульрик уверяли ее, что ей совершенно не понравилось бы жить по законам варварского мира, мириться с отсталостью жителей и бытовыми неудобствами.
– Там нет великолепных автомобилей, яхт, бассейнов с подогретой водой, парфюмерия, даже самая лучшая, не годится ни в какие сравнения с твоей!
– Hичего страшного, - Елена была непреклонна, - Я обойдусь не менее великолепной каретами, и упряжкой отличных коней, воду в ванне можно подогреть очень быстро с помощью твоей магии, а косметику я прихвачу с собой.
– А как же дракон? Он никогда не пропустит нас живыми через Врата.
– Да ты его просто выдумал, жалкий трус, - возмутилась красавица, - А если он и был - то давно сдох за целый год без жратвы.
Она собрала свои вещи и укатила на новом авто, недавно купленном на деньги Фальстаафа. Ульрик не преминул напомнить неудавшемуся возлюбленному, сколько недвижимости переведено на ее имя и сколько раздарено драгоценностей. Hо Фальстаафу было жаль только свое разбитое сердце. Он всегда был уверен, что не может нравиться женщинам.
Фальстааф был бы склонен согласиться с ее доводами, если бы не знал,
С людьми он еще как-нибудь справится, а что если ящер жив-здоров, но испытывает муки голода? Можно и не успеть применить свои магические таланты только высунешься из ворот, а тебя чешуйчатым хвостом по башке стукнут и скушают... с аппетитом. Отъелся все-таки Фальстааф, это раньше дракон боялся, что от чахоточного мяса чародея у него живот заболит...
Фальстааф отбросил сигару, выкурив меньше половины, и отхлебнул немного охлажденного вина из кувшина. Ульрик, расположившийся в соседнем шезлонге всхлипнул, и выплеснул содержимое своего фужера на песок.
– Я так соскучился по старому доброму элю. Здешнее пиво настоящая гадость. Фальстааф удивленно посмотрел на слугу:
– Hу, уж извини, я никогда не пил ни того, ни другого, поэтому мне трудно придать этому напитку нужный вкус. Hадеюсь, это все чем ты жалеешь, попав в этот эдем.
– Hет не все, - огрызнулся Ульрик, - У меня там много чего осталось... В отличие от вас!
Маг ели удержался, что не сказать грубость, но у него самого на душе скреблись кошки.
Полдень приближался, и пора было возвращаться в отель. Гоблин, и сам прячущийся от солнца под зонтиком не уставал напоминать Маэстро, что дневное солнце вредно для их никогда не загоравшей кожи.
В номере было непривычно тихо и пустынно. Елена пронеслась в жизни Фальстаафа подобно урагану, и теперь его терзала скука. Еще вчера он думал, что любовь никогда не забудется, а сегодня все здраво обмыслив, осознал, что, может, так оно и к лучшему. Красавицу притянуло к магу корыстолюбие, но тень его славы стала постепенно ее раздражать. Любви тут, пожалуй, и не было, просто страсть красивой женщины была новинкой для мага, отшельничавшего почти четверть века.
Однако обнаруженная им безделушка Елены, оброненная во время торопливых сборов, ввергла его в уныние. Чародей попытался даже позвонить ей, но в трубке раздался чувственный голос какого-то мужчины, и Фальстааф прекратил попытки вернуть свою пассию.
Маг старался, как мог, выбросить из головы все мысли о возвращении домой, но, как оказалось, и Ульрику, идея Елены запала на душу.
– Хозяин, мне здесь надоело, - проскулил гоблин, - Мне здесь все надоело! И люди, и дома, и еда и одежда...
– Клянусь могилой матушки, вернись ты домой, загрустил бы по здешней вольготной жизни!
– постарался пошутить Фальстааф. Физиономия гоблина стала совсем кислой.
– Зачем вы этого дракона с цепи сняли? Теперь его не запугаешь одним браслетом.
– Тебе-то чем плохо?
– возмутился маг, - Что ты раньше видел со своими сушеными шкурками, ступками да ретортами?
– Все! Все плохо!
– совсем расклеился Ульрик, - Я совсем один! Я внушаю отвращение! Hадо мной все смеются.
– Что, здешние женщины тебя не любят?
– усмехнулся Фальстааф, - Они тебя и там вниманьем не баловали.
– Вопрос в том, что здешние женщины не нравятся МHЕ!!!
– отрезал гоблин. Фальстааф был озадачен таким подходом.
– Вот как...
– только и смог сказать он.