Насвистывая в темноте
Шрифт:
— Элис в порядке, старается держаться ради сестры, — ответил мистер Питерсон.
Расмуссен посмотрел на нас:
— Салли, мистер Питерсон отвезет вас к бабушке. Она разберется с носом Тру.
Они еще поговорили о чем-то тихими голосами, а напоследок Расмуссен сказал громко:
— Увидимся утром, Джек.
Мистер Питерсон двумя руками потряс ладонь Расмуссена:
— Спасибо тебе за все, Дэйв. Я так благодарен.
Расмуссен посмотрел на меня еще разок и уехал.
Глядя на задние огни патрульной машины, спешившей сквозь ночь, будто Грязный Крысеныш Эдвард Дж. Робинсон [18] ,
18
Эдвард Дж. Робинсон — американский киноактер, много снимавшийся в ролях «крутых парней».
Глава 22
По дороге к бабуле мы с Генри сидели на заднем сиденье «рамблера», где еще так по-особенному пахло новизной. Я не отпускала ладонь Генри, и та уже начинала потеть, но меня это ничуть не трогало. Вот так я и поняла, что влюбилась, ведь мне даже Тру не нравится держать за руку, если та липкая. Сестра, кстати, уже совсем пришла в себя. Нос у нее просто сделался чуточку побольше прежнего. Тру сидела на переднем сиденье, рядом с мистером Питерсоном, откинув голову на спинку. Ветерок, влетавший в окно машины, сушил пот, который струился на лоб из-под теплой шапки. Казалось, она засыпает.
— Салли? — тихо позвал мистер Питерсон.
Он смотрел на меня в зеркало заднего вида. Кожа у отца Генри тоже была бледной, так что я призадумалась, не у него ли Генри подцепил свою гомофелью. Мистер Питерсон носил темные очки в толстой оправе и в придачу был почти лысый. Лоб как у младенца, а подбородок каменный. Мне хотелось крикнуть Тру: «Питерсон?» И она, надеюсь, ответила бы: «Ирландцы».
— Да, мистер Питерсон?
— Офицер Расмуссен только что рассказал мне, что с Холлом случилась небольшая неприятность. Вам нужно будет переночевать сегодня у бабушки, а завтра Нелл с Эдди приедут и заберут вас.
Вот знала, что так получится. Холл испустил дух, спорим на что хотите.
Генри сжал мою ладонь чуть крепче, когда я открутила стекло в дверце, чтобы глотнуть чудесного теплого ночного воздуха. Глотнув, я спросила:
— А что случилось с Холлом?
Я смотрела на шею мистера Питерсона. Должно быть, он недавно подстригся, потому что вдоль воротника белого аптечного халата бежала мелкая красная сыпь. Мама как-то сказала папе, что от сыпи хорошо помогает вазелин.
Мистер Питерсон перевел глаза на дорогу.
— Холл влип в мелкие неприятности и сейчас сидит в камере.
— Он что, подрался с кем-то? — поинтересовалась Тру, которая, как выяснилось, вовсе не спала.
Мистер Питерсон ответил:
— Холл ударил мистера Джербака бутылкой по голове, и теперь мистер Джербак в больнице.
— И за это его посадили в тюрьму? — удивилась Тр у.
Дети то и дело мутузят друг дружку, но в тюрьму еще никто не попадал.
— Холлу собираются предъявить обвинение, — сказал мистер Питерсон, включил указатель поворота, и тот тихонько защелкал: тик,
Мы свернули на 59-ю улицу и миновали «Магазинчик на углу» Делэнси, и я тотчас вспомнила бедняжку Сару Хейнеманн, как она отправилась за молоком по просьбе матери, а может, и за стаканчиком шоколадного «Овалтина» [19] , чтобы выпить на ночь, перед тем как ей подоткнут одеяло, а в итоге оказалась мертва. Кое-где на крылечках еще сидели люди в шортах и футболках, потягивали пиво из бутылок и слушали радио, которое играло им буги-вуги. Кто-то помахал мистеру Питерсону рукой, и тот махнул в ответ.
19
Порошковая смесь для шоколадного напитка.
— А можно мне предъявить обвинение Жирняю Элу? — спросила Тру.
Мистер Питерсон покачал головой.
— Ты не беспокойся, этот сопляк Молинари больше тебя и пальцем не тронет. За этим проследит офицер Расмуссен.
Я еще по тому, как они разговаривали в аптеке, сообразила, что мистер Питерсон уважал Расмуссена. Мне так хотелось сказать ему, что это Расмуссен убил и снасильничал его племянницу Сару, — из-за сыпи у него на шее и из-за их семейной гомофельи. По-моему, он смог бы понять.
— Офицер Расмуссен… — начала я и замолчала.
Глаза мистера Питерсона уставились на меня из зеркала заднего вида:
— Что офицер Расмуссен?
— Он… Он…
— Да уж… прекрасный человек, верно? — сказал мистер Питерсон. — Дэйв здорово помог нашей семье в это трудное время.
Я так сильно сжала ладонь Генри, что он ойкнул.
— Хочу домой, — заявила я, едва машина встала перед бабулиным домом.
Мистер Питерсон развернулся к нам с Генри. У него были красивые золотые часы, и на бледной руке отчетливо выделялись волоски. Я еле сдержалась, чтобы не ткнуться головой в эту руку, так она была похожа на папину.
— Извини, Салли. Офицер Расмуссен не думает, что сейчас вам стоит возвращаться в свой дом.
Еще бы он так думал. Расмуссен просто хотел знать, где я, чтобы потом, когда станет удобно и темно, сказать бабуле, будто приехал отвезти меня домой, и она такая старая, что просто отдаст ему меня, как вчерашнюю газету.
Мистер Питерсон взглянул на часы:
— Теперь мне нужно съездить встретить жену, девочки. Сегодня вы будете в безопасности.
Тру, наверное, все-таки пострадала сильнее, чем я думала, потому что ограничилась тихим «ладно». Мистер Питерсон обошел машину и открыл дверцу Тру, еще раз осмотрел ее нос и посоветовал: «Прикладывай сегодня лед. Уже завтра полегчает».
А я подарила Генри лучшую свою улыбку — с ямочками такими большими, хоть прячь в них кусочек «Хаббл-Баббл». И он сказал:
— Не переживай о велосипеде, Тру. Па завел его в аптеку, чтобы не угнали. И твой рожок для мороженого тоже занес.
— Никакой это не рожок… А, неважно. — И Тру побрела к бабулиному дому.
А я стояла столбом, потому что вдруг поняла, зачем Тру было чмокаться с Вилли. Больше всего на свете мне сейчас захотелось прижаться губами к бледной щеке Генри Питерсона и прошептать: «Спасибо, что спас нас от Жирняя Эла», но мистер Питерсон стоял совсем рядом, а я не знала, как он среагирует.