Насвистывая в темноте
Шрифт:
Я перевернулась на другой бок и стала глядеть, как Тру кидает мячик собачке колли, а та явно веселилась вовсю, так и выплясывала у ее ног, вывалив язык. И Расмуссен хохотал как сумасшедший, глядя на обеих.
Из-за стенки донесся шум воды — это Этель открыла краны в ванной. До маминой болезни я не особо любила мыться и вечно ныла по этому поводу, но теперь ванна казалась прямо райским наслаждением. Этель взобьет пышную пену, она всегда так делает, когда готовит ванну для миссис Галецки. Все пузырьки умещались в маленькой желтой бутылочке «Эйвон», и от них
— С добрым утром, Спящая красавица! — Мистер Гэри сидел за кухонным столом рядом с матерью. Одет в красивую белую рубашку и шорты. Мистер Гэри почти всегда одевался только в белое и очень гордился своим вкусом.
— Доброе утро, Салли, — поздоровалась миссис Галецки.
— Доброе утро, — ответила я ее улыбчивому лицу.
Миссис Галецки обожала сына и беспрестанно говорила о нем, рассказывала всякие истории. Например, про то, что в детстве мистер Гэри не спешил расти. И что в школе над ним измывались, обзывали «заморышем». И что потом, несмотря на трудное начало, мистер Гэри сумел устроиться в жизни, и она им гордится. Конечно, миссис Галецки на седьмом небе от счастья, ведь сейчас мистер Гэри сидит с нею рядышком за круглым деревянным столом, а на столе и чай, и тосты, и виноград.
— Присоединяйся. — И миссис Галецки поманила меня маленькой искривленной рукой.
— Разве что на минутку, мне надо принять ванну. — Я едва терпела саму себя, настолько ужасно пахла, а вчерашнее сидение в бобовом вигваме Расмуссена ничуть этот запах не уменьшило.
Я села рядом с миссис Галецки, лицо у нее все в морщинках, особенно много вокруг рта. Но у нее красивые глаза орехового цвета, ни у кого другого я не видела таких глаз. Как вода в нашей лагуне. Светло-коричневые и прозрачные.
Мистер Гэри читал матери газету «Сентинел». Уши у него совсем не так торчат, как на выпускной карточке из тайника. То есть, конечно, торчат, но лицо у него теперь сделалось пошире, и это уже не так заметно.
— Сегодня похороны девочки, которую нашли в парке. Ты ее знала, Салли?
— Не то чтобы, — ответила я, отщипнув виноградину от кисти. — Сара была младше нас с Тру. Ходила в третий класс.
Миссис Галецки затрясла головой и сказала:
— Такое горе для матери. Ты помнишь Кэти Миллер, верно, Гэри? Она вышла за Фрэнки Хейнеманна. Сара была дочкой Кэти и Фрэнка.
Мистер Гэри встряхнул газету и ответил:
— Ну конечно, я помню Кэти Миллер. Самая красивая девочка в школе. Славная, славная девочка.
— Кажется, весь мир катится под гору, — вздохнула миссис Галецки. — Какое чудовище станет обижать бедных, беззащитных детей?
Еще вчера я бы сразу и объявила, что Расмуссен запросто станет, но теперь воздержалась. Сотворила благое дело ради Этель. Впрочем, взаправду научить ум думать по-другому будет непросто. Это как выучиться новому
Я уже готовилась спросить мистера Гэри про маму, и какой девочкой она была в старших классах, и дружили они или нет, когда Этель позвала:
— Мисс Салли, ванна готова!
— Спасибо, что позволили нам с Тру остаться на ночь, — сказала я, отодвигая стул. — Мы очень ценим вашу помощь.
Мистер Гэри положил газету на стол и сказал этим своим тихим, нежным голосом:
— Ты замечательно воспитана, Салли.
Должно быть, у меня зарделись щеки, потому что он прибавил:
— И у тебя прекрасный окрас. Знаешь, что это такое?
Я помотала головой.
— У тебя зеленые глаза, и светлые волосы, и кожа чудесного персикового оттенка. Все это и называется «окрас». — Он вновь поднял газету и сказал из-за нее: — Ты очень красивая девочка.
— Шевелитесь, мисс Саа-алли, а то вода вот-вот остынет, — позвала Этель.
Затем мистер Гэри что-то сказал, прикрывшись рукой (я уловила слова «Тру» и «окрас»), и они с миссис Галецки посмеялись немного.
На краю ванны, поджидая меня, сидела Этель.
— Снимай с себя одежки. Я постираю их для тебя.
— Что же я тогда надену? — Я протянула ей майку, шорты и трусы. Бабуля сказала бы, моя одежда похожа на тряпку, которую кошка притащила в дом.
— Я звонила Нелл. Явится, не успеешь и глазом моргнуть, с чистой одеждой для тебя и Тру. Они с Эдди отвезут вас на похороны и меня заодно подбросят.
Так вот почему Этель в воскресном наряде! Стоит ли удивляться, она не пропускает ничьих похорон. Говорит, это важно для семей почивших — знать, сколько людей станут скучать по ним.
Я сунула ногу в ванну, и она была восхитительно хороша, эта теплая вода с пузырьками. Этель выложила на борт ванны совершенно новый кусок мыла «Айвори», и я нырнула в воду.
— За ушами тоже, — велела Этель. — И волосы вымой хорошенько.
Когда она вышла и прикрыла за собой дверь, я подумала, до чего же на самом деле соскучилась по Нелл, не могу дождаться эту дурную голову. Но Тру, наверное, нисколько по нашей сестре не соскучилась, разве что обрадуется шансу подразнить ее.
В дверь постучали в ритме «Собачьего вальса».
— Прости, что беспокою, — сказал через дверь мистер Гэри. — Мне нужно взять аспирин для мамы из аптечного шкафчика, можно войти?
Я поглубже утонула в пузырях и ответила:
— Конечно. — Даже если мне и не особо хотелось, это ведь его дом, и невежливо было бы сказать «нет».
Мистер Гэри вошел, достал с полки склянку с таблетками, а потом захлопнул дверцу шкафчика и посмотрел на меня в зеркало.
— Не сомневаюсь, это здорово, да, Салли? Я просто обожаю воду. Дома в Калифорнии я живу на пляже и каждое утро отправляюсь поплавать. — Он присел на край ванны с той стороны, где были мои ноги. Я еще раз проверила, целиком ли спряталась под пузырьками. — Чудесный способ начать день. Каждый раз это встряхивает меня, заряжает бодростью и чистотой, будто я заново родился. — Он брызнул в меня водой.