Насвистывая в темноте
Шрифт:
Когда машина отъехала от обочины, Тру спросила:
— Он тебе нравится?
— Да, — ответила я.
Мы смотрели, как «рамблер» удаляется по улице. Белая рука Генри махала из окна задней дверцы.
— Сильно болит? — спросила я, поворачиваясь к сестре.
— Бывало и похуже.
Вот сейчас она наверняка вспоминала аварию: на лице у Тру возникло такое особое, непривычное для нее выражение. Примерно как у статуи Свободы.
— Ты скучаешь по нему? — спросила я.
Сестра поняла, что я имею в виду папу, но, конечно, притворилась, будто ей невдомек. Отшвырнула лед, который ей дал мистер Питерсон, и вытянула из кармана пачку «L&M». Закурила и,
— Быстрюга Сьюзи научила. Называется «французские кольца». — Дымок повис над ее головой, как нимб у святой. — Пошли повидаемся с Этель. Я бы сейчас сыграла в карты с нею и мистером Гэри. Классно будет поиграть в «Пиковую даму». А Этель, может, даже угостит нас песочными кексами. Умираю с голоду.
Я вздохнула с облегчением. Раз уж Тру упомянула о чем-то французском, значит, с ней все в порядке. Мне тоже не хотелось сидеть в старом бабулином кресле у окна и смотреть, как дядюшка Пол склеивает палочки от мороженого, насвистывая под нос стародавние песенки, — сидеть там и знать, что Расмуссену прекрасно известно, где я сегодня ночую. Поэтому я сказала сестре то, что ей никогда не надоест слышать:
— Тру, ты — гений.
Глава 23
Мы стояли на парадном крыльце миссис Галецки. Позвонили, но никто не спешил открыть, и я забеспокоилась, что в доме все уже спят. С крыльца мне были видны крыши нашего дома и дома Кенфилдов, и я знала, что призрак Дотти безутешно рыдает в ее спальне. И уж конечно, я прекрасно видела дом Расмуссена, потому что стояла в десяти футах от него. Побольше, чем у миссис Галецки. Не дом из двух половинок, а целиком для одной семьи, совсем как наш старый дом на ферме. Я так скучала по нему. Даже по писающему куда попало Джерри Эмберсону скучала. Там было безопасно, если не считать, конечно, что фермерам вечно оттяпывает руку или ногу трактором «Интернейшнл харвестер», — такое стряслось с мистером Эмберсоном, и одна рука у него теперь твердая и пустая внутри, а ногти покрашены в дамский розовый цвет. Зато никаких тебе убийц и насильников. К тому же притворяющихся полицейскими. До дома которых рукой подать.
— Знаешь, скоро будет Праздник квартала, — сказала я, чтобы подбодрить Тру. После прогулки от дома бабули она выглядела очень уставшей.
Я всегда напоминала про это, когда хотела поднять сестре настроение, ведь Праздник квартала — ее самое любимое летнее событие. Год тому назад именно в этот праздник Тру объявили Королевой Детской Площадки. И особенно ей нравилась корона с блестками, хоть я тыщу раз потом ей повторила, что эта блескучесть с зимним комбинезоном ну совсем не смотрится.
Тру не ответила.
— Да и Ярмарка штата тоже скоро, — вспомнила я второе по любимости событие.
Тру принюхивалась к ветерку. Он пах шоколадным печеньем. Пекарня «Хорошее настроение» трудилась днем и ночью. Мама всегда говорила, ее мутит от этого запаха. Может, как раз из-за запаха печенья мамин желчный пузырь и накрылся.
— Тру!
— Тсс… Кажется, я что-то слышу.
Сестра спустилась с крыльца и обернулась посмотреть на дом. Тогда и я услыхала. И пошла за Тру вокруг дома миссис Галецки, стоявшего чуть не вплотную к дому Расмуссена. Смех делался громче с каждым моим шагом.
На застекленной веранде, которую мистер Гэри Галецки выстроил для матери сразу после прошлогоднего Четвертого июля, чтобы та могла радоваться летним вечерам, не отвлекаясь на жалящих москитов, сидели Этель, и Рэй Бак Джонсон, и мистер Гэри.
— О, вы гляньте, кто это тут? — воскликнула Этель, хотя распрекрасно знала, кто мы такие.
Мистер Гэри встал и открыл сетчатую дверь, чтобы впустить нас. Он высокий и куда сильнее, чем кажется с виду. И у него самые прекрасные руки, какие мне доводилось видеть. Узкие, с гладкими чистыми ногтями. Но вот уши — это да, ну прямо как у слоненка Думбо, так что Богу попросту пришлось выдать ему такие руки, чтобы исправить ляп с ушами. Рэй Бак сидел на небольшой соломенной кушетке, покуривая сигару. Этель крутила взад-вперед тряпкой, чтобы не налетели москиты, — на случай, если хоть один осмелится, — а Этель совершенно не одобряла москитов и обзывала их «худшей идеей Господа нашего». В доме играла радиола, и Нат Кинг Коул распевал «Мону Лизу» сквозь еще одну дверь с сеткой, что вела на веранду из кухни.
Мистер Гэри хорошенько обнял нас обеих.
— Вы не особо торопились. Я уж думал, может, вам стал не по сердцу старенький мистер Гэри. — Он был не старый, просто шутил. Ему столько же лет, как и всем остальным на той выпускной фотографии из потайной дыры. Столько же, как и маме. Тридцать восемь лет. — Глядите-ка, а вы обе подросли, — сказал он, будто сильно удивился и, возможно, чуточку разочаровался.
Мы не видели мистера Гэри уже год. В последний раз он приезжал прошлым летом, когда Джуни Пяцковски нашлась мертвой, все тогда только об этом и могли говорить и думать, так что на самом деле нам нечасто удавалось побыть с ним. Мистер Гэри приезжал навестить маму только летом, потому что от холода у него начинали болеть зубы, именно поэтому он и переехал в Калифорнию.
— И сколько вам теперь лет? — Мистер Гэри положил ладонь на плечо Тру, он ведь не знал, что она терпеть не может, когда до нее дотрагиваются посторонние, но Этель знала, а потому мигом соскочила с кресла, вскрикнув:
— Бог ты мой, мисс Тру, что случилось с твоим носом? — И она вытянула ее в полосу света, что падал сквозь проем кухонной двери. Тру запрокинула голову к Этель. — Силы небесные! Кто ж это тебя так, милая моя?
Поскольку Тру была слишком измотанной для рассказа, я поведала историю про наше приключение с Жирняем Элом, а потом сообщила, что Холл угодил в тюрьму и мы не знаем толком, где Нелл, и что мистер Питерсон подвез нас к бабуле, но (тут я наврала, так что простите меня, Бог и папа) та не услышала наш стук, так что мы явились сюда.
— Вот и молодцы, — сказала Этель и тревожно глянула на Рэя Бака и мистера Гэри. — Я уверена, не будет худа, ежели вы поспите сегодня здесь, на веранде.
Мистер Гэри сказал:
— Разумеется. Нельзя, чтобы вы бродили по улицам, учитывая все, что тут творится в последнее время.
Рэй Бак встал и уступил Тру место на соломенной кушетке, а Этель вернулась в дом, чтобы проведать миссис Галецки, наверное. Зажглись светлячки. Этель как-то сказала, что светлячки прилетели сюда вслед за ней, из Миссисипи. Так и было, верно же? Случается, что некоторые люди привлекают особенные вещи, вроде светлячков, и сверчков, и падающих звезд, и клевера с четырьмя листочками, чаще, чем прочие.