Наташа Кампуш. 3096 дней
Шрифт:
Эта ситуация была до такой степени абсурдна, что не подходила ни под одну категорию из моей прошлой реальности. Мое внезапное заточение в маленьком темном мирке не подпадало ни под какие обычные стандарты. И мне не оставалось ничего другого, как создать свои собственные. Может быть, я попала в сказку? В место, рожденное в фантазиях братьев Гримм, далекое от любой реальности? Разумеется! Разве Штрасхоф не был давно окружен аурой зла? Ненавистные родители мужа моей сестры жили в одной его части с названием «Серебряный лес». Ребенком я всегда боялась встретиться с ними в квартире моей сестры.
Название места и недоброжелательная атмосфера в этой семье привели к тому, что еще до моего похищения «Серебряный лес», а с ним и Штрасхоф превратились в нечто подобное колдовскому лесу. Да, определенно, я попала в сказку, но не уяснила ее потайной сути.
Единственное, что не совсем вписывалось в сюжет злой сказки, были вечерние водные процедуры. Я не могла вспомнить, читала ли уже что-то подобное. В подвале был только двойной умывальник из нержавеющей стали
Именно в те дни, когда злая сказка уже накрыла собой действительность, полиция наконец решила отреагировать на показания девочки, видевшей мое похищение. 18 марта слова единственной свидетельницы были обнародованы вместе с оповещением о том, что в течение ближайших дней будут опрошены все 700 владельцев белых автофургонов. У Похитителя оставалось достаточно времени для подготовки.
В Страстную пятницу, на 35-й день моего заточения, в Штрасхоф прибыла полиция и потребовала у Вольфганга Приклопила показать машину. Загрузив ее строительным мусором, он объяснил, что использует пикап для ремонтных работ. А 2 марта, сказал Приклопил для полицейского протокола, он провел дома. Свидетелей нет. У Похитителя не было ни малейшего алиби — факт, который еще в течение нескольких лет после моего освобождения старательно скрывался полицией.
Удовлетворившись этим, полицейские не стали осматривать дом, что им якобы радушно предложил Приклопил. Пока я сидела в подвале, надеясь на спасение и пытаясь не сойти с ума, они только пару раз щелкнули «Полароидом» машину, на которой я была похищена, и приложили фотографии к актам по моему делу. Сидя под землей в подвале, я в своих фантазиях представляла поиски так: криминалисты прочесывают все окрестности в поисках следов ДНК или мельчайших кусочков ткани от моей одежды. Но наверху картина выглядела совсем по-другому — ничего подобного полиция делать не стала. Они извинились перед Приклопилом и удалились, не удосужившись более тщательно осмотреть машину и дом.
О том, что Похититель находился на волосок от разоблачения, подойди полиция к делу немного ответственнее, я узнала только после освобождения из темницы. А то, что я больше никогда из нее не выйду, мне стало понятно уже примерно через неделю.
Пасха 1998 года выпала на 12 апреля. В Пасхальное воскресенье Похититель принес мне корзинку с пестрыми яйцами из шоколада и большого пасхального зайца. Воскрешение Христа мы «праздновали» в холодном свете голой лампочки за маленьким садовым столиком в моем затхлом застенке. Я радовалась сладостям и всеми силами пыталась отогнать мысли о внешнем мире и тех Пасхах, которые мы праздновали раньше. Трава. Свет. Солнце. Деревья. Воздух. Люди. Мои родители. В этот день Похититель «признался», что потерял надежду получить за меня выкуп, так как мои родители до сих пор не дали ему ответа. «Видимо, их не очень интересует твоя судьба», — сказал он. А дальше последовал приговор. Пожизненный. «Ты видела мое лицо и знаешь меня слишком хорошо. Теперь я не могу выпустить тебя на свободу. Я никогда не передам тебя твоим родителям, но попытаюсь, насколько возможно, позаботиться о тебе здесь».
В день светлой Пасхи все мои надежды окончательно рухнули. Я плакала и молила его отпустить меня на свободу. «У меня вся жизнь впереди, ты же не можешь запереть меня здесь навсегда. Что будет со школой? Что будет с моими родителями?» Я клялась Богом и всем, что мне свято, что не обмолвлюсь о нем ни одним словом. Но он мне не верил — на свободе я быстро забуду все свои обещания или сдамся под давлением полиции.
Я пыталась втолковать ему, что он же тоже не хочет остаток своей жизни провести рядом с жертвой преступления в подвале, и просила его отвезти меня куда-нибудь очень далеко с завязанными глазами — тогда я точно не смогу найти этот дом и назвать имена, чтобы полиция смогла выйти на его след. Я даже придумывала для него планы бегства. Можно переехать за границу — жизнь в другой стране будет в любом случае лучше, чем рядом со мной, запертой в подвале, и в постоянных заботах обо мне. Я скулила, молила и в конце концов начала орать: «Полиция все равно меня найдет! И тогда тебя посадят. Или расстреляют! А если нет, тогда меня найдут мои родители!» Мой голос сорвался. Приклопил же оставался совершенно спокойным. «Ты их совсем не интересуешь, забыла? А если они даже появятся здесь, я их убью». После этого, пятясь, покинул комнату и запер дверь снаружи.
Я осталась одна.
Только через десять лет, когда уже прошло два года после моего побега, в ходе полицейского скандала, разгоревшегося вокруг ошибок следствия и укрывательства фактов, мне было суждено узнать, что в те Пасхальные дни, не подозревая
15
Административный округ, к которому относится Штрасхоф.
Показания же другого свидетеля полиция не обнародовала. В тот же день, 14 апреля, проводник служебно-розыскных собак из венской полиции позвонил в полицейский участок. Дежурный части дословно записал следующие показания:
14.04.1998 г., в 14.45 часов, позвонил неизвестный мужчина и изложил следующие обстоятельства: Относительно выслеживания белого автофургона с затемненными стеклами в районе Гензерндорф в связи с пропажей Кампуш Наташе [16] в Штрасхофе/Нордбан [17] есть лицо, которое может быть связано с исчезновением, а также имеет в своем владении белый автофургон марки «Мерседес» с тонированными стеклами. Этого мужчину считают так называемым «чудаком», у которого возникают сложности с окружающим миром и большие проблемы с общением. Он проживает вместе с матерью в Штрасхофе/Нордбан, Гейнештрассе 60 (коттедж), полностью оснащенный сигнализацией. Предположительно, в доме мужчина хранит оружие. Перед территорией дома на Гейнештрассе 60 часто можно увидеть стоящий там белый автофургон марки «Мерседес», номера неизвестны, с полностью затемненными боковыми и задними стеклами. Раньше мужчина работал на фирме «Сименс» в качестве техника по электронной связи, кем может являться и по сегодняшний день. Предположительно мужчина живет вместе со своей пожилой матерью в этом доме и имеет склонность к детям, что касается его сексуальных влечений. Привлекался ли он за это к уголовной ответственности, неизвестно. Имя этого мужчины звонившему неизвестно, он знает его только как жителя округи. Мужчина предположительно 35 лет, имеет светлые волосы, рост около 175–180 см, худого телосложения. Дальнейшие подробности анонимный свидетель привести не мог.
16
Ошибка в оригинале.
17
Нордбан (нем. Nordbahn) — Северная железная дорога.
ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННАЯ
Кошмарный сон становится явью
Нора сперва шла ровно, как тоннель, а потом сразу обрывалась так круто и неожиданно, что Алиса ахнуть не успела, как полетела — полетела вниз, в какой-то очень, очень глубокий колодец. И она все летела: вниз, и вниз. Неужели это никогда не кончится? (…)
«Слезами горю не поможешь! Советую тебе перестать сию минуту!» — сказала Алиса себе довольно строго. Алиса вообще всегда давала себе превосходные советы (хотя слушалась их далеко-далеко не всегда); иногда она закатывала себе такие выговоры, что еле могла удержаться от слез; а как-то раз она, помнится, даже попробовала отодрать себя за уши за то, что сжульничала, играя сама с собой в крокет. Эта выдумщица ужасно любила понарошку быть двумя разными людьми сразу!
«А сейчас это не поможет, — подумала бедная Алиса, — да и не получится! Из меня теперь и одной приличной девочки не выйдет!» [18]
Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес»
18
Льюис Кэрролл. «Алиса в стране чудес». (Перевод Бориса Заходера.)
Одной из первых книг, которые я прочитала в застенке, была «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Книга оставила во мне неприятный, зловещий осадок. Алиса, девочка примерно моего возраста, во сне следует за говорящим Белым Кроликом к его норе. Когда она влезает в нее, то падает в глубину и приземляется в комнате с многочисленными дверями, оказавшись заточенной в промежуточном мире под землей. Дорога наверх закрыта. Алиса находит ключ к самой маленькой дверце и пузырек с волшебным зельем, выпив которое, уменьшается в несколько раз. Стоило ей протиснуться в узкий проход, дверь за ней захлопывается. В подземном мире, в который она теперь вступила, все вверх тормашками: постоянно меняющиеся размеры, говорящие животные, с которыми она там встречается, совершают вещи, не подлежащие никакой логике. Но, по-видимому, это никому не мешает. Все окружающее сошло с ума, вышло из-под контроля. Вся книга — сплошной пронзительный кошмар, в котором законы природы потеряли силу. Нет никого и ничего нормального. Девочка одна в непонятном ей мире, где не с кем перемолвиться словом. Она должна быть мужественной, запрещать себе слезы и принимать чужие правила игры. Ей приходится посещать бесконечные чайные церемонии шляпника, на которых веселятся всевозможные сумасшедшие гости, принимать участие в жестокой игре в крокет со злой Королевой Червей, в конце которой все остальные игроки приговариваются к смерти. «Голову долой!» — кричит королева и издает безумный смешок.