Natura bestiarum.
Шрифт:
— Это наезд на отца? — уточнил охотник ревниво; Курт пожал плечами:
— Это пример. Только лишь. И вот вторая причина, по которой подобным личностям лучше блюсти одиночество: угрожай эти существа смертью лишь ему — как бы он поступил? Кто знает, быть может, решил бы принести себя в жертву и, рискуя жизнью, уничтожить вещь, могущую дать им такую власть и силу. Приносить в жертву ваши жизни он не стал — и пострадало дело. Они получили книгу. И, убив одного стрига, он не остался, дабы попытаться убить второго — потому что на нем висели вы. Но он был обывателем, он, в общем, был не обязан рисковать хоть чем-то; если же говорить обо мне подобных… Не думаю, что кто-то должен обрекать себя на выбор. Пострадает
— Говоришь по собственному опыту?
— Мне делать выбор приходилось.
— И как поступил ты?
— Правильно, — отозвался он коротко; охотник болезненно сморщился:
— Ясно. И как спалось потом?
— Тогда дело касалось всего лишь сослуживца, но и это было… неприятно. Выбросить на помойку старую куртку, к которой притерпелся — и то бывает жаль, что говорить о людях, с которыми долго и невраждебно общаешься.
— Сравнить приятеля с поношенной шмоткой — это круто завернуто, — оценил Ван Аллен. — А моего отца — с предателем идей человеческого единства.
— Он поступил как отец, — возразил Курт. — Спас потомство. Даже будучи охотником, он не принял на себя никаких иных обязательств, это его желание, его способ проводить время, скажем так, от которого он может отказаться в любой момент. Для меня — это служба и обязанность, но и я однажды смогу при желании уйти с должности. Дети же — навечно, пока жив. С этой работы не рассчитаешься.
— По твоей логике выходит, — угрюмо подвел итог Ван Аллен, — что делать охотников из нас он тоже был не должен, ибо это ввергло нас в тот самый мир злобы и смерти, а значит, он нарушил отцовский долг и рискнул нашими жизнями.
— По моей логике этого не выходит, — возразил он заинтересованно, — однако кто-то тебе это уже говорил. Не сам ли он?
— Брат. С его слов заговорил и отец… Только это бред.
— Согласен.
— Этот мир смерти и злобы в нашу жизнь вошел сам, и отец лишь научился в нем выживать.
— Действительно.
— И раз уж так вышло — он обязан был научить и нас выжить в нем.
— Разумно.
— Он не брал же с нас клятвы кровью, что мы продолжим его дело — выбор остался за нами; брат ведь плюнул на это самое дело и ушел, и никто его за шиворот не хватал.
— В самом деле, — согласился он, и Ван Аллен пристукнул ладонью по столу:
— Хватит!
— Как угодно, — передернул плечами Курт. — Всего лишь мне нечего возразить. В его жизнь вторглась смерть; где гарантии того, что она не вторгнется и в вашу, даже если порваться пополам и обеспечить вам государеву должность, жалованье мечты и счастливую семейную жизнь? Нет их, гарантий. Идя домой со службы, вы можете попасться на зуб голодному стригу или под клюку ведьмы в дурном расположении духа. Положение, в коем оказались все мы в этом трактире — яснейшее тому доказательство. Та зверюга явно не рассчитывала на то, что напорется, кроме охотника, еще и на двух инквизиторов; думаю, потому он и не предпринял до сих пор попыток напасть — он не ожидал, что мы сумеем поставить должным образом соблюдение безопасности… почти должным, как показала нынешняя ночь. Но куда хуже этой твари пришлось бы, если б все эти поборники мирной жизни были обучены своими отцами-параноиками хотя бы мало-мальски сносным приемам самозащиты.
— Так мой отец, по-твоему, параноик?
— Надеюсь, — откликнулся Курт, не запнувшись. — Для пользы дела.
— Но, продолжая твою линию — я иметь семьи не должен?
— Я предвзят, — заметил он. — И ты тоже. Те hominem [24] , посему поступишь, как поступает человек: последуешь
— Ты тоже всего лишь человек.
— Я инквизитор.
— И что это значит? — уточнил охотник насмешливо. — Что ты природе не следуешь и зов натуры игнорируешь?.. Брось, Молот Ведьм; и ты не из железа сделан.
24
Ты /лишь/ человек (лат.).
— Увы. Это было бы весьма кстати — меня можно было б выпустить на ликантропа с голыми руками.
— Как приятно, что вы о нем вспомнили, — заметил помощник негромко. — Не хотел бы прерывать столь занимательный экскурс в семейные отношения, однако возьму на себя смелость напомнить господам истребителям нечисти о существовании оной в непосредственной близости от нашего обиталища…
— Бруно, — поморщился Курт, и тот посерьезнел:
— В самом деле. Я привык доверять тебе в вопросах работы, я готов согласиться с тем, что господин великий охотник знает свое дело, однако мне как человеку несведущему неясны некоторые детали. К примеру, такая: не похоже, чтоб вы оба особенно тревожились о том, что происходит снаружи.
— И без того понятно, что, — пожал плечами Ван Аллен. — Судя по всему, этот горе-вояка и в самом деле сумел задеть зверя — иначе не воображаю, как бы он смог добраться до двери, да еще с раненым на плечах. А коли так — около часу тварь будет зализывать себе рану; а если сумеет найти, чем подкрепиться, то и меньше. Однако вскоре рассвет, и строить планы на его месте я б не стал… И, раз уж зашла об этом речь, — вновь обратясь к Курту, поинтересовался охотник, — отчего это помощник инквизитора «несведущ» в подобных вопросах? Кстати замечу, я вообще не обнаружил особенной информированности в стане Господних служителей. Ведь вам по долгу службы приходится сталкиваться именно с такими вещами, а тут инквизитор в крупном городе на голубом глазу доказывает, что стриг сгорает от удара осиновым колом, а вервольфы боятся серебра.
— Печальный опыт? — уточнил Курт и, увидя, как тот покривился, усмехнулся: — Ошибаешься, Ян. По долгу службы нам приходится сталкиваться с благочестивыми старушками, добропорядочными бюргерами и приветливыми семейными парами, кои на поверку оказываются нечистью хуже вурдалака. Этому и учат. Служака из городской стражи тоже, скажу тебе, не в курсе того, что курфюрст такой-то тайком потрахивает племянницу и точит когти на Императора; он знает, что домушник Пошарь-ка позавчера был замечен на улице больших барышей, где и будет его ловить послезавтра. Когда привычки и стремления курфюрста станут известны с точностью, когда они будут иметь значение для жизни всего народонаселения, тогда служаку и поставят о них в известность.
— То есть?
— То есть, теперь, когда кое-какие сведения относительно стригов, ликантропов и магически настроенных господ и негоспод в некотором роде упорядочены и подтверждены, когда упомянутые персоны вдруг зачастили появляться на людях — думаю, следующее поколение следователей порадует тебя своей осведомленностью. Сейчас, увы, должной информацией обладают лишь немногие. Информация же, Ян, это такая вещь, которая достается с трудом, особенно в нашем случае. На белом свете есть множество людей, которым известно то или другое, но это вполне может быть не известным нам, ибо люди эти распространяться о своих знаниях отчего-то не желают. Аd vocem [25] , мне что-то не доводилось видеть выстроившихся в очередь охотников, жаждущих поделиться добытыми данными со служителями Конгрегации.
25
К слову (лат.).