Натянутый лук
Шрифт:
Когда Эйтли почувствовала, что сейчас или закричит, или заснет, Клефас вздохнул и спросил:
— Ты к нам надолго? — Бардас моргнул.
— Не знаю. У меня пока нет никаких планов.
— Пойдем лучше в дом, — пробормотал Зонарас тоном человека, который наткнулся на дороге на раненого.
Полное отсутствие эмоций перешло в агрессию, он выглядел как человек, опасающийся самого страшного.
Странно, — подумала Эйтли, — ведь это я совершенно чужой человек для этих сумасшедших.
Дом, стоящий неподалеку, оказался продолговатым соломенным сооружением с неровной крышей и маленькими окошками. Во дворе валялся мусор, поломанные, влажные бочонки, зарастающие мхом, дырявые, ржавые железные ведра, позеленевший
— О, ради Бога, — пробормотала Эйтли, — неужели нельзя убирать хотя бы раз в семьдесят пять лет?
— Уютно, — шепнула она на ухо Бардасу, пока Зонарас старательно отгонял кур от бокового входа и отодвигал доску.
— Лично мне больше нравится беспорядок, — откликнулся Бардас. — Не забудь вытереть ноги.
В доме было темно, поэтому прежде всего Эйтли обратила внимание на запах: странная смесь сыра, дыма и яблок. Крепкий, сочный и вкусный, совсем не то, чего она ожидала. Еще в доме царила приятная прохлада из-за толстых каменных стен. Когда глаза привыкли к полумраку, она увидела длинную комнату с огромным камином на одном конце, почти незаметным за огромным вертелом, а рядом глубокую печь для хлеба; с обеих сторон комнаты имелись альковы со ступенями. С поперечных балок свисали связки лука — Бардасу с братьями пришлось нагнуться, чтобы пройти, — и поразительная коллекция инструментов и приборов, большая часть которых выглядела так, будто ими не пользовались как минимум последние сто пятьдесят лет.
— Где кресло отца? — спросил Бардас.
— Сломано, — ответил Клефас. — Мы убрали его на сеновал.
— Жаль, — сказал Бардас. — Посмотрим, можно ли починить. — Он сел на лавку и поставил локти на стол. — И крючок для подвешивания котелка, — добавил он. — Вижу, никто не пытался его отремонтировать, пока я отсутствовал.
Клефас и Зонарас посмотрели друг на друга, потом сели напротив Бардаса. Это напомнило Эйтли момент в напряженных переговорах, когда участники перестают осторожничать и переходят к делу. Она пристроилась на дальнем конце стола, а мальчик подтащил трехногий стул и, ссутулившись, сел.
Клефас глубоко вздохнул.
— Если ты за деньгами, то тебе не повезло. — Бардас нахмурился.
— Я сам посылал их вам, хотя пока не вижу, как вы ими воспользовались.
— Они все кончились, — сказал Зонарас.
Это сообщение совершенно сбило Бардаса с толку.
— Что ты имеешь в виду, все кончились? Ну же, не говори глупости.
Зонарас пожал плечами:
— Кончились. Ничего не осталось. Что может быть проще? — Эйтли знала, что означало это выражение лица: Бардас пытается сдержать ярость.
— Не будем ругаться, — проговорил он с напускной веселостью. — За те деньги, которые я вам послал, можно выкупить всю эту проклятую долину. Что, я полагаю, вы и сделали, верно?
Клефас и Зонарас посмотрели друг на друга.
— Мы купили ферму, — сказал Клефас.
— И?.. — Бардас склонился к нему через стол. — Ну же, я вам послал деньги на это еще в первый год. Что вы сделали с остальными?
Так вот оно что, — сказала себе Эйтли, — вот что он делал с деньгами. Посылал их домой. Все время, что она знала Бардаса в Городе, когда он зарабатывал огромные суммы как адвокат-фехтовальщик, он жил в спартанской, жалкой квартирке и ел черствый хлеб с дешевым сыром; все остальное отсылал братьям в Месогу. Эйтли оторопела, ведь она была его помощницей и приблизительно знала, сколько денег они получали, сама Эйтли жила припеваючи на пять процентов от общей прибыли. С такими доходами братья Лордан должны иметь замок в центре искусственного
— Мы купили мельницу, — помолчав, сообщил Зонарас. — Она сгорела.
— Мы снова ее построили, — добавил Клефас, — а потом Люкас Мюзин построил свою мельницу и начал брать меньшую плату за аренду, так что мы бросили это дело.
— Хорошо, — сказал Лордан. — Значит, вы совершили одну ошибку. Но это капля в океане. А что с остальными деньгами?
И тут начался длинный, занудный рассказ, слушая нелепые детали которого, Эйтли готова была завыть от смеха. Не забыть бы, когда вернется на Остров. Можно представить, как островитяне будут кататься по полу от хохота, особенно если попробовать изобразить их акцент и манеру перебивать друг друга. Началось с корабля со скотом, который должен был отплыть в Перимадею и принести огромный куш, однако наткнулся на подводный камень и затонул. Они построили плотину на Блэкуотере, чтобы ловить лосося; но возникли проблемы, и на постройку ушел не месяц, а целый год, потому что использовались специальные камни, доставлявшиеся из Баслеена на специально сконструированных для этого кораблях. И плотина работала так хорошо в первый год, что лосось в Блэкуотере вымер, в плотину что-то попало, и произошло наводнение, из-за чего им пришлось заплатить соседям за причиненный ущерб. На болотах кто-то обнаружил жилу чистого олова, целое состояние, буквально умолявшее забрать его… доставка хорошего белого песка в дюны под Торнойсом, где планировалось построить стекольный завод… бриллиантовая шахта, апельсиновая плантация, синдикат по изготовлению ковров, ну и конечно, банк Месоги.
— Но зачем? — перебил Бардас. — Ради Бога, Клефас, почему ты просто не купил землю, как я тебе сказал?
Клефас нахмурился.
— Мы больше не хотели быть фермерами. Мы хотели… хотели заработать состояние и стать богачами.
— Хотели быть как Ньесса, — мягко сказал Бардас. — Если она смогла, значит, и вы тоже смогли бы.
Зонарас хлопнул по столу своей широкой ладонью.
— Это нечестно. Она управляет Банком и купается в деньгах, хотя вышла замуж за Галласа и по справедливости должна была стать обычным человеком. Если у нее все это было, то чем мы хуже? Думаю, нам просто не повезло. А теперь Город пал, — горько добавил он. — Денег больше нет, а мы, черт побери, здесь!
В этот момент больше всего на свете Эйтли захотелось, чтобы Бардас схватил Зонараса за шиворот и ударил его в лицо. Но тот не двигался. Спустя несколько минут он откинул волосы со лба и сказал:
— Сколько-нибудь у вас осталось? Хоть чуть-чуть? — Клефас кивнул.
— У нас есть ферма, как я говорил. И мы купили владения Паласа Рафенина, когда он умер. И еще плантация розового дерева, конечно, хотя она ничего не стоит в ближайшие пятьдесят лет…
— Замечательно, — констатировал Бардас. — Я во всем себе отказывал, а мои братья до сих пор гоняют овец и косят луг. — Он провел пальцами от лба до подбородка. — Вы — идиоты, я пытался заботиться о вас, обо всех нас. Я хотел, чтобы ни один из нас больше ни в чем не нуждался, а вы, как сказал Зонарас, черт побери, здесь! Прямо там, где начали.
— Херис, — позвал Горгас Лордан, — я дома.
— Мы в крытой аркаде, — ответила жена.
Он улыбнулся, бросил тяжелую сумку, которую нес, и бодро зашагал во внутренний двор.
Какое приятное зрелище. Жена сидит в любимом кресле из кедрового дерева, шьет. У ее ног дочь Ньесса играет с деревянной лошадкой. Позади сын Луха лежит на животе на траве, подперев голову руками, и читает книгу; а справа, сгорбившись на стуле из черного дерева, сидит последнее прибавление в семье, племянница. Волосы девушки аккуратно расчесаны служанкой, и выглядит она совсем неплохо. Конечно, красавицей ее назвать нельзя, скорее она была обычной, только немного странноватой со своими худыми руками и ввалившимися глазами. Но по крайней мере девушка вымыта и прилично одета.