Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
Шрифт:
Я тем временем покончила с вводной теоретической частью и принялась за практику:
– Итак! Чтобы превратиться в волка, следует найти в лесу осиновый пень, воткнуть в него двенадцать ножей, и перекинуться через них слева направо. Чтобы вновь стать человеком, надо перекинуться через ножи справа налево. Если исчезнет хоть один из этих ножей, обратная трансформация невозможна. По этому пункту все ясно?
Ведьмы помолчали, после чего Галина деловито сказала:
– Ну ясно, а заклинание-то какое говорить?
– А
– Чего-то, доча, вроде и по-русски глаголешь, а не словечка не пойму, – прошепелявила Пелагеюшка. – Ты мне лучше скажи вот что. Перекинуться через ножи – это как?
– Хм… – задумчиво протянула я. – А ведь и правда вопрос интересный. В моем представлении это что-то типа сальто, признаться.
– И в моем, – подала голос Ирина. – Только ведь мы так не сможем. Это же циркачом надо быть, чтобы такое смочь сделать.
– И правда, – подала голос Ольга, – с трудом верится, что знахарки как заправские циркачки сальто над пнем делали.
– Девушки, ну я не знаю, – развела я руками. – Я за что купила – за то и продаю. Написано – перекинуться надо через пень. Перекинуться, понимаете? Может быть, потому и оборотническая магия так мало применяется?
Ведьмы помолчали, после чего Прасковья с сожалением проскрипела:
– Права девка.
– Но ведь заманчиво, – грустно вздохнула Ирина.
– Ну так учись над пнем ласточкой порхать, – посоветовала ей Ольга и мы засмеялись.
За этими разговорами мы как-то выпустили из виду батюшку. А он спокойненько встал, пробормотал молитву, достал полуторалитровую пластиковую бутыль откуда-то из рясы и принялся вдохновенно поливать водой направо и налево.
– Мой макияж! – растерянно закричала я. Недавно я, измученная ежевечерним обдиранием туши от ресниц купила ланкомовскую тушь, что отлично держится, но легко снимается водой. И вот теперь—то и наступил звездный час моей покупки – черные потоки с ресниц устремились по лицу, залили мне глаза…
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа! – нараспев читал батюшка.
– Ой! Это что такое?
– Он с ума сошел?
– Да перестаньте вы, вы чего?
– Бабоньки, да что вы смотрите, угомоните его.
– И да очиститесь вы святой водой от скверны!
И вдруг все стихло.
Мокрые ведьмы растерянно оглядывались, а Пелагеюшка хитро щурила подслеповатые глазки, встряхивая ладошки, с которых не так давно сорвались зерна фриза. А батюшка Филарет застыл в своем углу, одной рукой взявшись за крест, а другой вытянув бутыль. Борода его покрылась инеем, и лишь глаза жили на этом скованном льдом лице, они беспокойно смотрели на нас, еще не в силах осознать, что же такое случилось.
– Мученик! – скорбно возвестила Лора. – Посмотрите, вот истинный Божий муж, за веру пострадал, не убоялся гнева грешниц.
– Цирк
– Чего? – изумленно уставилась она на меня. – А с чего это меня отлучать? Я в монастырях по полгода живу, не грешу, живу по слову Божию! Это уж тебя тогда надо отлучать! Сестры, я сама видела, как она сейчас с парнем целовалась в машине!
– Симпатичный парень-то? – тут же заинтересовалась Ирина.
– Ну наконец-то, – прошамкала Пелагеюшка.
– Если привороты нужны – всегда помогу, – с готовностью вставила Прасковья.
– Да погодите вы! – вскричала Лора. – Вы что, не слышите, ОНА ЦЕЛОВАЛАСЬ С ПАРНЕМ!!!
– А что, он был слишком страшный? – непонимающе воззрилась на нее Ольга.
– Да не в том дело! – возмущенно кричала Святоша. – Там факт! Грех! Блудодейство.
– Лора, – ледяным голосом произнесла я. – Понимаешь, в чем твоя проблема? Ты вечно судишь людей. Ты всюду суешь свой нос. Какое тебе дело до того, с кем я целуюсь, а?!!
– Так грех! – железно молвила она.
– Да в конце концов, где в Библии сказано, что целоваться с парнем – грех?!! – вконец выведенная из себя, закричала я. – Нигде!!! Нет там ни одной строчки, запрещающей это!
– Ну так вы наверняка не только поцелуями обходитесь, – слегка присмирев, откликнулась Лора.
– Это мое личное дело, чем я обхожусь, а чем не обхожусь, – раздельно сказала я. – За все, в чем я грешна – я перед Богом отвечу. Кто ты такая, Лора, чтобы я перед тобой отчет держала? Кто? Не кажется ль тебе, что ты взяла на себя роль Бога, роль Судии?
– Грешников надо обличать! – упрямо сказала Лора.
– Лора, а ты слышала, что Господь сказал: «Не судите, и не судимы будете»? – осведомилась Галина, глядя на Лору с непонятной жалостью.
– Достала ты меня, – устало сказала я. – Достала. Сестры, так как насчет отлучения?
– Я за, – твердо сказала Ольга. – Надо же додуматься – батюшку с инспекцией привести.
– А что, бесовка, святой воды да креста напугалась? – удовлетворенно спросила Святоша.
– Ну коль мы тут все бесовки, так и правда тебе тут делать нечего, – рассудительно заметила Прасковья.
– Дело глаголешь, – прошамкала Пелагеюшка. – Отлучить конечно не отлучим, но ты, Лорка, нам на глаза теперича не показывайся.
– Да ну вас всех! – в сердцах крикнула Лора, схватила сумку и пошла вон.
– А дружка тут оставляешь? Нам на растерзание? – удивилась я. – Нехорошо, не по-христиански.
Лора замерла, развернулась и посмотрела на замершего в неудобной позе Филарета. Тот умоляюще поглядел на нее.
– Ну так вы его того… разморозьте, – неуверенно попросила она.
Прасковья хмыкнула, принесла их кухни початую бутылку «Столичной» водки, чайную ложечку и поставила перед Лорой.