Научи меня любить
Шрифт:
— Что вы скажете мне, Янина? Наше время аудиенции подходит к концу, определённо нам стоит поторопиться.
— Вы сможете взять меня пока на испытательный срок? Я согласна, и я вам очень благодарна, — Яна старалась говорить быстро, продолжая играть простую мелодию, словно ища в ней поддержку. Петр Андреевич стоял где-то позади, за спиной. Она чувствовала его движения, но не решалась обернуться и говорить с ним с глазу на глаз. — Но я прошу вас дать мне возможность выступать на сцене! Для меня это непростой шаг, да и живу я в соседнем городе. Конечно, я непременно решу вопрос о том, как добираться, но на
Звуки, доносящиеся из-за спины, напрягали, и Яна, прекратив играть, резко обернулась.
Янковский стоял практически вплотную к ней, но не это поразило Яну.
За то время, пока она играла, он успел наполовину раздеться. Снял пиджак, небрежно бросив его на огромное кресло. Спустил штаны и, наигрывая своим детородным органом, пытался привести его в боевую готовность, пристально смотря на Янину грудь.
— Я сам обо всем позабочусь, малышка. Идем ко мне, у нас так мало времени. Давай же, поласкай меня своим красивым ротиком. Ведь ты умеешь и не будешь рыдать, как та соплячка. Я люблю глубоко, до горла, чтобы было горячо, до самых яиц. Ну же…
Яна, прижав руку ко рту, пытаясь сдержать рвотный рефлекс, отчаянно замотала головой.
— Что ты выделываешься, Яна. Все уже решено. Я тебя беру. Ты моя, красавица, моя! Я тебя первый застолбил. Так что давай, ты не будешь ломаться, и сразу покажешь все, на что способна. Анастасия сказала, что с тобой не будет проблем. Ведь ты сама жаждешь оказаться на сцене? Вперёд, отрабатывай, детка!
Петр с довольной ухмылкой на лице неспеша стал приближаться к Янине. И ей бы вскочить со стула и отойти, но ноги от волнения ослабли. Растерялась она настолько, что вообще не сразу поняла ни абсурдность ситуации, ни то, что пытается ей втолковать своим убаюкивающим голосом Янковский.
В последний момент, когда стало понятно, что сейчас девушка сорвется с места и сбежит, он схватил ее за волосы и резко потянул на себя. Яна, не удержав равновесия, больно ударилась коленями о пол. Она попыталась закричать, но он тут же уткнул ее лицом в пах, прижимая к себе еще сильнее.
— Ну, давай же, не ломайся!
Подступившая тошнота только усилилась от запаха прелого тела и приторной туалетной воды, и лишь в какой-то миг, когда мужчина отвлекся на себя, она смогла вывернуться из захвата. И тут же со всей силы двинула ему кулаком, куда-то вниз живота.
Янковский, не ожидавший получить отпор, склонился от боли, грязно выругавшись. Видимо, всё же попала, куда нужно. Кровь колотилась в виски. Казалось, что в комнате совсем не осталось воздуха. Яна, не теряя времени, оттолкнула мужчину и, вскочив на ноги, бросилась прочь.
На миг задержалась у выхода, чтобы убедиться, что за ней никто не гонится. Мельком заметила свою сумочку, оставшуюся возле рояля, встретила взгляд Янковского, готового разорвать ее в клочья, и, не раздумывая больше ни секунды, выскочила за дверь…
26
Дежавю какое-то. Снова дамская комната, ледяная вода, безвозвратно испорченный макияж… Только слез теперь нет, одна злоба. Неистовая, сжимающая желудок до спазмов.
Бедная девочка. Та, что выбежала перед Яной. Она ведь совсем ребёнок! Зачем же так, ломать…
Это ей, замужней, понятны все прелести отношений между мужчиной и женщиной.
Но это, вот такое отношение мужчины, просто унизительно. Ему же все равно, кто перед ним — взрослая опытная партнерша или сопливая девчонка. Какая разница, если превыше всего собственная похоть и удовольствие. Здесь и заставить нет ничего сложного. Женщина всегда побоится огласки, а тем более девочка…
Яна глубоко в себя втянула воздух, пытаясь унять нервную дрожь, снова ополоснула лицо водой, ещё раз промокнула салфеткой. Нужно уходить. Уходить отсюда, пока с ней не случилось ничего страшного. Потому что если она смогла избежать домогательств Янковского, это ещё не значит, что к ней не подкатит любой другой благодетель. Еще и мать. Она непременно закатит скандал, если услышит, что Яна отказывается выступать и работать в театральной труппе.
Краем глаза, когда проходила по коридору, Яна видела Анастасию, сидящую в гостевом зале. Та явно ждала дочь, нервно покачивая ногой, и держа мертвой хваткой футляр с Яниной скрипкой.
Ну и пусть, пусть все так. Пусть скрипка останется там, в прошлой жизни. Но в этом мире, таком изысканном и порочном, Яна больше себя не видела. А музыка? Наверное, когда-нибудь она придет. Но не здесь и сейчас. Не ценой ее самоуважения и гордости.
Пробираясь по коридорам, предназначенным для прислуги, Яна вышла на улицу. Уже ночь, и от белых лилий, расставленных в огромные вазоны на площадке у дома, исходит приторный одуряющий запах. Сладкий, липкий, так некстати напомнивший туалетную воду Янковского. Тошнота вновь подкатила к горлу так, что Яна бросилась в ближайшие кусты. Ее вывернуло, до спазмов и боли в желудке. В глазах потемнело настолько, что она готова была потерять сознание. Нет, только не здесь и не сейчас. Только не очередной панический приступ, только не эти фантомные боли… Господи, до чего она сама себя довела. Любое мало-мальское волнение превращает ее в тряпку…
Яна осмотрелась в поисках уличной беседки, там обычно стояли бокалы и графин с водой. Где-то справа послышались голоса. Янина, прошмыгнув поглубже в лабиринты розария, пошла по дорожке, надеясь, что найдет беседку, и та окажется не занята.
Розарий был старым. Кусты, покрытые сизой зеленью, доходили Яне прямо до макушки, скрывая от посторонних глаз. Что делать ей теперь? Если продвигаться в сторону трассы, там можно поймать попутку до центра города. А потом уже решать, как добираться домой. Телефон и деньги остались в сумочке, но возвращаться за ними Яна явно не собиралась.
Тропинка дала резкий поворот в сторону, вывела до общей стоянки, переполненной автомобилями приехавших на этот творческий вечер гостей. Но, к счастью, еще тут оказались стоявшие в ожидании пассажиров несколько машин такси.
Яна выдохнула с облегчением, все-таки ловить машину на трассе ночью — это она погорячилась…
Один из водителей, обаятельный смуглый паренек, вышел навстречу, галантно поклонился и открыл пассажирскую дверь:
— Прошу вас, присаживайтесь. Отвезу куда скажете.