Науфрагум. Дилогия

Костин Тимофей

– Вот как.

Принцесса еще несколько секунд задумчиво мерила ее взглядом, потом смилостивилась и перевела разговор на другое.

– Может быть, кто-то спасся в глубоких подземельях? Скажем, шахтеры?

– Мы с Алисой видели целую деревню - мужчин, женщин, детей, - ответил я.
– Причем они такие... фольклорные. Не похожи на потомков фабричных работников, скорее, типичные крестьяне. Не могли же они всем родом рубить уголь в забое?

Принцесса задумчиво взялась за подбородок.

– А если они пришли откуда-то уже после катастрофы?

–

Это больше похоже на правду. Если дальние оконечности континента все же не попали под удар Науфрагума, их обитатели остались живы и теперь снова постепенно заселяют пустоши. В таком случае, теоретически мы можем надеяться на помощь. Жаль, что не удалось завоевать их доверие и узнать побольше.

– Ладно, теории оставим на потом, - вмешалась замерзшая и сердитая Алиса.
– Поехали уже, что стоять. Зуб на зуб не попадает, а так хоть от мотора какое-то тепло идет.

– Тут ты права. Едем дальше. Что же нам еще остается?

Щелкнул переключатель стартера и горячий дизель запустился с пол-оборота, заставив корпус танка задрожать. Правда, теперь урчание казалось привычным и почти успокаивающим. Я зажал тормоз, развернул танк на месте и всмотрелся в мокрый пейзаж.

– Вон, кажется, другая колея идет правее. Наверняка выходит на магистральные пути. Поедем туда, чтобы не возвращаться.

Все оказалось не так просто. Железнодорожная колея неожиданно еще раз раздвоилась и выбранная мной правая ветка вдруг вывела нас на другую обширную пустошь, где за какими-то старыми постройками виднелись еще два купола. Правда, крошечные по сравнению с теми гигантами, что нависали над деревней. Один геодезик сиротливо зиял пустыми ячейками - очевидно недостроенный. Второй, диаметром ярдов шестьдесят, выглядел целым. За ним величественно простирали в небо лопасти два громадных ветряка. Пути вели вперед, и, минуя разгрузочную платформу, устремлялись дальше, по практически заросшей осинником насыпи.

– Тупик?
– поинтересовалась Алиса, дыша мне в ухо.

– Нет, до магистральной ветки уже рукой подать. Думаю, она вон за тем перелеском. Проедем тут, заодно и на ветряки поглядим. Вернемся, в крайнем случае, - не слишком уверенно сказал я.

– Ох, завезешь ты нас неизвестно куда.

Танк снова затарахтел по прогнившим, ушедшим в землю шпалам. Поглядывая направо, я вдруг рассмотрел, что рядом с застекленным геодезиком прячется еще один скромный домик. За ним скучились несколько сараев и коровников с замшелыми тесовыми крышами, лужа, где застыли, опустив носы, с полдюжины гусей, потом выгон, огороженный неровными жердинами. Еще дальше, на опушке березнячка, сиротливо мокли несколько крестов.

На шум мотора и лязг гусениц из низкой двери появилась пожилая женщина, в цилиндрическом платке-намитке с двумя хвостами, вытирающая руки расшитым полотенцем. За ее юбку цеплялись две маленькие девочки. Наверное, крестьянка ждала кого-то другого, потому что сначала приложила руку к глазам, всматриваясь, и даже, было, помахала нам. Но, когда танк подкатился ближе, на ее лице появился испуг.

– Слушай, останови-ка, быстренько, - затеребила меня

Алиса.
– Пойду, хоть дорогу спрошу.

В самом деле, не успел танк замереть, раскачиваясь на рессорах, как рыжая выбралась через люк пулеметной башни, легко спрыгнула на землю и, улыбаясь, направилась к остолбеневшей крестьянке. Бродившие по палисаднику куры брызнули в разные стороны.

– Здравствуйте, тетенька!
– бодро начала Алиса. "Тетенька" - это она польстила, скорее, все же, "бабушка". Женщине было лет пятьдесят, но тяжелая крестьянская жизнь уже сгорбила ее спину, иссекла морщинами лицо и искривила пальцы.
– Мы тут мимо едем, и заблудились немножко. Подскажите, как на большую железную дорогу отсюда выбраться?

Та подслеповато прищурилась. Но, видимо, Алиса не выглядела слишком угрожающей, поэтому крестьянка перестала пятиться и заталкивать обратно в дверь хаты любопытно поблескивающих глазенками малышек и отряхнула испачканные мукой рукава.

– Обратно вам надыть повертаться, красавица. Там за рощей мостик размыло, не проехать вам. Сын-то сено возил трактором в позатом году, так ить едва не провалился, да прям в воду. Вертайтесь, красавица, вертайтесь.

Втянув носом воздух, Алиса вдруг напряглась и сделала стойку, как охотничья борзая. Что это она? Я высунулся подальше и тут носа моего коснулся невероятный, божественный запах свежеиспеченного хлеба.

– Это... знаете...
– я прямо слышал, как у подруги детства в голове жужжат и крутятся колесики, отвечающие за непринужденную светскую беседу.
– Понимаете... давно едем, в горле пересохло... можно у вас водички попросить напиться?

..."И так есть хочется, аж переночевать негде" - классика. Я и не думал, что Алиса запомнила те сказки про удалого солдата, что нам рассказывала нянька ее младшего братца. Умница, молодчинка. Всегда знал, что если ее прищемить, то лень и жеманство слетают, и рыжая становится шустрой и позитивной.

– А кто ж вы такие будете сами?
– подозрительно прищурилась бабушка.

– Вообще-то мы из другой страны... ну, из соседней. Учимся там в школе. И так вышло, что мы потерялись, а потом... потом заблудились. Хорошо, что нашли вот эту штуку на гусеницах, едем, домой пробираемся. Но ехать еще далеко, а мы устали все, замерзли и проголодались страшно...

Я выглянул из будки и проиллюстрировал ее рассказ заискивающей улыбкой. Принцесса и Брунгильда, высунувшись из открытых башенных люков, тоже вежливо поздоровались.

– То-то я гляжу, говор-то не наш, - заметила бабушка.
– И молоденьки, да девки одне... кто ж вас отпустил-то одних из дому? Родители-то, поди, теперь убиваются?

– Убиваются, убиваются, - закивала Алиса и добавила жалостно, - ...уж не знаем, сумеем ли выбраться, животики подвело...

– Дак вы что ль голодные, сердешные мои?
– догадалась крестьянка.

– Да!
– едва сдерживая восторг, пропищала Алиса.
– Два дня маковой росинки во рту не было...

– Ой-ой, лихо вам, лишенько!..
– сочувственно пригорюнилась хозяйка. И замолчала почему-то.