Навь и Явь
Шрифт:
– Госпожа, прикажешь позвать твою родительницу тебе на помощь?
– Да, – только и смогла выдохнуть Лебедяна.
Белой бабочкой душа выпорхнула из надломленного, измученного тела и заплясала в лучах золотого света, пропитанного любовью. В мгновение ока она преодолела расстояние и очутилась над домиком Искры. О, с какой грустноватой радостью невидимые руки Лебедяны обнимали сильные плечи женщины-кошки, возившейся в цветнике! Увы, Искра чувствовала лишь прохладное дыхание ветерка и озадаченно
– Лебедяна, дитя моё! Ты слышишь меня? – раскатисто пропели горы, и эхо взвилось до небес, встало на дыбы сказочным конём. Затерявшись в его золотой гриве, Лебедяна ощутила, будто её засасывает с тошнотворной скоростью в бесконечный колодец с радужными стенами.
Это было похоже и на проход сквозь пространство при помощи кольца, и на падение с небес. Разбитая вдребезги, Лебедяна даже помыслить не могла о движении, но первый хриплый вдох сам надломил ей грудь.
– Жива, моя родная, – тёплым вешним ветром согрел её голос родительницы.
Золотые пятна солнечного света лежали на стенах, зажигая сотни искорок на узорной россыпи каменьев. Шкатулка с кольцом стояла нетронутая на столике, а тело Лебедяны утопало в постели, на краю которой сидела Лесияра, полная нежного беспокойства.
– Ты едва не сожгла своё сердце, доченька, – вздохнула она. Её ресницы отягощала задумчивая печаль. – Не жертвуй своим счастьем, прошу тебя.
– Я не могу оставить Искрена, пока он хвор. – Голос взрезал горло, как острое лезвие, и Лебедяна закашлялась.
Несколько глотков воды из Тиши, которую Лесияра принесла с собою в кувшинчике, с золотистым звоном влили в княгиню Светлореченскую тёплый сгусток силы.
– Ты уже видела его, государыня? – Лебедяна с облегчением смогла приподняться на локте, тут же утонувшем в пуховой глубине перины. – Он плох, как никогда.
– Да, дело скверное, – невесело вздохнула владычица Белых гор.
– Ты думаешь о том же, о чём и я? – Любой страх после внетелесного полёта в Белые горы теперь казался смешным, но горькое дыхание печали всё же коснулось обожжённого сердца Лебедяны. – Это не язва, ведь так?
– Это смертоносный недуг, который еладийские учёные называют «каркинос» или, по-нашему, рак, – молвила Лесияра. – В прошлый раз тебе удалось повернуть его вспять, но, как видно, это лишь до поры остановило хворь. Тревоги и заботы, которые терзали князя в последнее время, разбудили этого зверя, и он принялся за старое, разбросав в теле твоего мужа множество своих «деток». Ты пропустила его губительную силу через своё сердце, и оно не выдержало. Ежели б мои кошки чуть замешкались, тебя уже не было бы с нами, дитя моё.
Осознание, что она была на пороге гибели, почему-то не трогало Лебедяну своим ледяным дыханием. Что-то изменилось в ней, и мысли заструились в новом русле, прожжённом по её сердцу. Смерть оказалась
– Помоги Искрену, государыня, – шепнула Лебедяна, прильнув щекой к тёплой ладони родительницы. – На сей раз его недуг слишком силён для меня.
– Я попробую помочь, только если ты пообещаешь не приносить в жертву свою любовь, – с печальным светом нежности в мудрых глазах молвила Лесияра.
Сквозь обезболивающее облако внетелесных истин пробилась в душу Лебедяны щемящая тоска, и слёзы согрели ей глаза солёной дымкой.
– Сейчас не время, – сдавленно пробормотала она. – Я должна быть рядом с мужем. Мне не следовало заговаривать об этом в столь нелёгкий час…
– Посмотрим, что можно сделать, – загадочно и обтекаемо проронила Лесияра, оставив Лебедяну терзаться тревогой. – Отдыхай, родная, а я навещу Искрена.
Твёрдая поступь белогорской владычицы отдавалась под сводами княжеского дворца, а чёрный плащ мёл краем зеркально гладкий каменный пол. Известие о тяжёлом состоянии Лебедяны застигло Лесияру во время краткого отдыха между делами, и она не успела переодеться во что-либо более нарядное и подходящее для похода в гости – как прогуливалась по саду в простом шерстяном плаще, так и помчалась спасать дочь. Несколько мгновений сердце Лебедяны не билось, но княгине-кошке удалось запустить его светом Лалады и жаром своей родительской любви. Самое страшное осталось позади, омертвевший участок сердечной мышцы после лечения должен был восстановиться через пару дней, но колени Лесияры ещё ощущали отголоски мертвящей дурноты и страха за жизнь Лебедяны…
Князь Светлореченский возлежал на пышном ложе под бархатным навесом, обложенный подушками. Тяжёлая ткань глубокого вишнёвого цвета подчёркивала его бледноватый нездоровый вид, но на умирающего Искрен был уже не похож: целительное прикосновение Лебедяны изрядно уменьшило чёрную пасть недуга, съедавшего нутро князя. Завидев тёщу, Искрен с оскорблённым видом отвернулся.
– Даже не поздороваешься? – усмехнулась Лесияра.
– Ты всё знала, государыня… Знала и покрывала это, – процедил Искрен. – Ведала ты, что моя жена чинит мне измену, и попустительствовала этому! Не ждал от тебя такого удара в спину.
– Не бросайся громкими словами, любезный зять, – сухо ответила княгиня. – Никто не бил тебя в спину, я лишь спасала свою дочь от гибели неминучей. Только сила Лалады и любовь избранницы могла вернуть её на тропу жизни… Но всё ж прошу прощения за то, что скрытно провела Искру в твой дом под видом лекаря: иначе мы тогда поступить не могли. Лебедяна, ежели ты забыл, оказалась на грани смерти оттого, что отдала силы на твоё исцеление. Вот и сейчас она была на волосок от погибели, помогая тебе снова. И она готова отказаться от своей любви и остаться с тобой.