Наваждение Монгола
Шрифт:
– Ты исполнила отведенную для тебя роль. Теперь свободна…
Опять выстрел, опять боль в моей груди и в ответ бросаю резкое:
– Прощай, Монгол. Удачной реализации твоей мести!
Разворачиваюсь и почти бегу прочь. К дверям. Резко распахиваю створку и встречаюсь взглядом с незнакомцем, который возвратит меня в мою старую жизнь, где нет и никогда не было места варвару с раскосыми глазами…
Глава 27
Монгол
Отпускать
Отпускать оказывается мучительно больно.
Я решил вопрос с лечением Матвея. Ярослава еще не знает, что дома ее ждет не беспросветная безнадежность, а радость, потому что мечта потихонечку сбудется.
Ее стремление, отчаяние, такая преданность родному человеку…
Я просто не мог не оценить подобную жертвенность. И хоть где-то проскальзывала мысль сказать, что все у нее будет хорошо, лечение ее брата проводится и у Матвея не просто есть все шансы побороть недуг, а по заверениям профессора Цукерберга – мальчишка будет в футбол гонять со сверстниками…
Имея на руках такой рычаг давления, я его не использую.
Мне не нужен секс из чувства благодарности, мне не нужна сломленная и отчаянная близость во имя высшей цели.
Все это время я доносил до Ярославы суть, которая была вбита в меня через собственное страдание и мучение.
Никогда и ничего не проси.
Не пытайся увидеть то, чего нет.
Ярослава умная девушка, спустя время она сама поймет, какой урок ей преподали.
Может быть.
Убеждаю себя в этом, так как становиться шакалом Айдаровым и брать то, что Ярослава так отчаянно предлагала в обмен на здоровье Матвея, я не стал.
Нет. Не хочу такого. Не с ней. Только не с ней.
Почему у меня взыграла совесть?!
Почему не плевать на то, что даже переспав со мной по согласию, она будет считать меня врагом, мучителем, палачом?
Забавно. А ведь я он и есть…
Только такой обмен ее сломает. И, в принципе, женщин достаточно, одной больше, одной меньше, мне должно быть параллельно.
Но это не так.
Пока был на переговорах не только по вопросу Матвея, но и решал дела с бизнесом, после одной из встреч в любимом мной восточном ресторане, когда отдыхал с Иваном, взгляд привлекла танцовщица…
Традиционный танец живота, но девка стояла ко мне спиной и длинные черные волосы струились по спине шелковым водопадом.
Каждый выпад округлых бедер как удар под дых.
Взгляд вскользь, а у меня екнуло. Сфокусировался. Прилип к танцовщице. Глаз оторвать не мог.
Все тело дернулось в сторону сцены. Пальцы сжались, сердце качнуло вскипевшую кровь по жилам…
Пульс в висках отдал болезненным стуком, тело пришло в полную боеготовность. Хотелось с грохотом перевернуть стол, так, чтобы вдребезги и в щепки, подойти к девчонке, дернуть за руку, чтобы обернулась.
Кулак захрустел, а мышцы скрутило от желания…
Показалось, что Ярославу вижу.
Ее тонкую талию и округлую попку, которой она подмахивает,
И сразу ярость и пелена перед глазами, аффект, потому что другие мужики палятся и уже в следующий миг девка повернулась и морок спал. Тело расслабилось.
Словно не меня только что так плющило. Отпустило. Выветрилось на раз. Не она.
Выдыхаю. Беру с низкого столика бокал.
– Монгол…
Поворачиваю голову в сторону Каца и встречаю прищуренный белесый взгляд. Ничего не пропускает. Считывает. Иначе не был бы тем, кем стал. Старый друг. Некровный брат.
Приподнимает бровь и головой кивает в сторону сцены:
– Девка знакомая, что ли?
– Не совсем.
Окидывает меня проницательным взглядом. Ждет ответ.
– Напомнила кое-кого.
Встречаю пристальный взгляд. Кровавый ничего не говорит, тянет уголок губ в ухмылке.
– За здоровье, брат, – поднимает свой и опрокидывает махом.
А я в тот же день покупаю для Ярославы восточный наряд. Уже знаю, что она для меня будет танцевать. По-любому. Потому что хочу. И только от одной картинки скулы сводит.
Почти обнаженная, красивая, желанная.
И доступная только для моих глаз.
Помутнение. Наваждение. Черт знает что.
Но когда красотка с пылом заявила, что станцует для меня в обмен на звонок, я готов был ее придушить. Потому что хотел, чтобы она танцевала просто так, для меня, по собственному желанию.
Что-то внутри вспыхнуло, загорелось, захотел посмотреть на ее танец. До трясучки. До безумия стало необходимым увидеть наряд, что привез для нее.
Хотел, чтобы начала понимать свои ошибки, а попал сам.
Дал ей время до вечера. Вопрос только в том, ей или себе?! Когда приехал, первое же, о чем подумал, спустившись с трапа – дом, затерянный в лесу, неприступная крепость, которую выстроил, и девушка, что оставил там.
Сумасшествие, но едва удержался от того, чтобы не гнать, чтобы не лететь на полной скорости.
Списал все на странности. А когда вошел в дом. Сразу почувствовал, где Ярослава. И речь тут уже, не знаю, о чуйке, отработанной годами, или и вправду тянет туда, где она.
Прошел беззвучно и услышал ее крик, обвинения…
– Я не овца и не собираюсь сдаваться на заклание! Твой хозяин просчитался! Слышишь, Рения?!
Пальцы захрустели от того, что сжались, захотелось заехать кулаком в стену. Ярость вспыхнула в груди, но я лишь смотрел на праведный гнев невесты Айдарова. Рассматривал, как блестят глаза, как раскраснелись щеки.
Даже сейчас в пылу гнева офигенно красивая. И странно, что инстинкт гасить неповиновение в каждом не срабатывает.
Я просто облокачиваюсь о дверной проем, стоит ей заметить меня, как застывает. Глазами своими огромными голубыми впивается в меня и столько эмоций там плещется. Непривычно. Ярослава слишком экспрессивна, эмоциональна и берет своей искренней ненавистью.