Навеки твоя
Шрифт:
Эмиль не умеет по-другому. Той осенью он так и справлялся со своим адом.
— В деле замешан человек из Следственного комитета, — вздохнула я. — Он приходил насчет эксгумации, а на кладбище передо мной гроб открыли, хотя это нарушение. Думаю, проверяли реакцию. Я хотела за ним проследить, только не успела…
Потому что Андрей сам вычислил врага.
— Можно с ним поговорить, предложить деньги, — продолжила я. — Проследить. Он слишком рвался повесить все на тебя. Я думаю, он связан с тем, кого ты ищешь.
— Кто такой?
Я облегченно выдохнула —
Я села за ноутбук. Поиски были недолгими — человека этого я запомнила в лицо и знала, где работает. Информации мало, только общее. Учился, работал, есть сестра, родители из глубинки. Самое главное я узнала — часы работы, адрес. Надеюсь, эта ниточка выведет на врага.
Эмиль наклонился к экрану, прочел адрес и хмыкнул:
— Собирайся. Отвезу тебя в аэропорт, вылетишь в Москву, оттуда в Лондон. С тобой я разберусь позже. Когда здесь дела улажу. И тебе лучше меня послушать, Дина.
Эмиль распотрошил мою сумку, забрал себе паспорта. Из спальни прошел в гардеробную и остановился перед зеркалом. Мы покидаем убежище. Что снаружи неизвестно и не очень-то хочется выходить. Это снова боль, снова расставание… Я сжала ладони между коленями и вздохнула, наблюдая, как он одевается.
Эмиль надел чистую сорочку, поверх кобуры пиджак, аккуратно скрыл ремешки. Расправил манжеты, застегнул запонки. Все это время не отводил взгляда от зеркала. Угрюмое лицо со светлыми неживыми глазами, казалось, состояло из одних углов и прямых линий. Зубы держал сжатыми, словно борется с чем-то. С болью — я хорошо его знаю.
Эмиль провел ладонью по щекам, проверяя, не отросла ли щетина. Наклонился, рассматривая себя в зеркало. Он раньше так каждый день собирался по утрам. На настоящую работу, я имею в виду, а не то, чем занялся потом… Насколько было лучше, когда он был финансистом, мыл деньги, а не полез в жесткий криминал.
Картина была такой знакомой, что я не выдержала, подбежала и обхватила его руками, уткнувшись носом в спину. С наслаждением вдохнула запах парфюма. Эмиль стоял неподвижно, пока я беспощадно мяла сорочку у него на груди.
С тех пор, как я сказала правду, от мужа веяло холодом, а это так трудно выносить. По живому режет.
— Эмиль, — прошептала я.
Он молчал, пока я прижималась. Я его знаю — ни слова не вытянешь. Ну и пусть. Пусть молчит. Главное, я сердце слышу. Всегда этот звук ассоциировался с безопасностью, со счастьем. А потом сердце и подсказало, что он жив. Пальцами я впилась в грудную мышцу напротив — сильно, ему должно быть больно.
— Вернулся домой, а его разорили, — тихо сказал Эмиль. — Сына нет, жена спит с другим.
Его слова выворачивали наизнанку, но я тоже возвращалась в холодный дом после кладбища. Выла, по кровати каталась, в темной квартире тебя искала и просила — отзовись. Чья боль сильнее?
— Собирайся, — процедил он сквозь зубы, стряхнув мои руки.
Пальцы ныли — слишком резко оттолкнул. Вздохнув, я выбрала простое платье до колен.
Жаль, не получится предупредить маму — телефон я бросила у Андрея. Не смогу ни на что повлиять. Но я не спорила с мужем: это единственный выход. Компромисс. Если уеду, Эмиль не использует меня в игре против Андрея, они могут никогда не найти друг друга. Так будет лучше для всех. А что дальше будет с нами — со мной и Эмилем, я не знаю.
— Иди за мной, — сказал он, прежде чем мы вышли из квартиры. — Держись за левым плечом. Начнут стрелять — ложись, не отставай, и делай, как я.
Он ждал нападения и шел первым. Я за ним, опустив голову и рассматривая пространство сквозь завесу волос. Эмиль держался так, чтобы как можно меньше попадать в обзор камер, но полностью избежать этого нереально. Если кто-то захочет — сможет найти на видео высокого блондина. Эмиль рисковал, когда пришел за мной.
Возвращались мы через паркинг. Он подошел к серой «Камри» у лифта и только за затонированными окнами я выдохнула. В салоне пахло новой машиной. Я не обратила внимания, но, кажется, номера московские.
Был страх, что нас не выпустят, но мы беспрепятственно выехали с парковки и Эмиль разогнался по Береговой.
До аэропорта добирались долго. Он подвез меня к зоне высадки. Машину и стеклянные двери аэропорта разделяло только пешеходное пространство, выложенное разноцветной плиткой.
— Я купил тебе билет. С тобой не пойду, мне нельзя светиться, — Эмиль отдал паспорта и деньги. — Когда все закончится, я приеду сам. Обо мне никому не говори.
Он на меня не смотрел. Неужели мы расстанемся вот так?
— Еще, — муж посмотрел в глаза, но лучше бы он этого не делал, меня обожгло холодом. — Если я тебя там не найду, сына ты больше не увидишь. Ты поняла?
— Ты заберешь ребенка? — не поверила я. — Ты серьезно?
— Ты поняла меня? — повторил он.
Шелестящий голос пугал, как будто Эмиль ко мне ничего не испытывает. Я бы тебе поверила… но слишком хорошо тебя знаю. Это месть за боль.
— Поняла, — отрезала я, и вышла из машины.
Он меня пугал. Удобный рычаг влияния, чтобы меня контролировать. Чтобы сидела, где скажет, и ждала его.
По разноцветной плитке я направилась к дверям, прошла досмотр и попала в здание аэропорта. Было немноголюдно. Я мельком взглянула на охрану — смотрят в другую сторону, я их не заинтересовала.
Взяла стакан кофе в автомате и подошла к панорамному окну. Попрощаться с Ростовом, Эмилем, который, может быть, уже затерялся в потоке на трассе, а может быть, издалека смотрит на аэропорт. Допью и пойду на регистрацию. Потом придется несколько часов подождать. В Москве куплю телефон и позвоню маме… Это к лучшему. Наконец, мы увидимся, при мысли об этом теплело в груди.