Навстречу буре
Шрифт:
Бар, на чердаке которого он жил, был хорош ещё и тем, что располагался всего в получасе езды от поместья Прескоттов. Вскоре он вновь оказался там, скрываясь в тени деревьев наблюдал за окнами через бинокль. Это стало уже своего рода ритуалом — кошмарно бессмысленным, лишь подпитывавшим всё то плохое, что росло в нём после той зимней ночи в амбаре, но не позволявшим Эрику опустить руки и сдаться.
Сегодняшняя картина была оживлённее, чем обычно, но в ней не было ничего экстраординарного по меркам этого дьявольского семейства. Шон громко кричал и размахивал руками, тыча в сына пальцем. Эрика раньше удивляло, насколько яро Прескотт выгораживал своего отпрыска, при этом постоянно унижая и третируя того дома. Позже он понял, что дело было не столько в беспокойстве за
Ссора из комнаты на первом этаже перенеслась на порог особняка, после чего Нейтан ушёл к своей машине, игнорируя призывы своего отца остановиться и дослушать его. Вот это уже было необычно. Эрик знал о крутом нраве младшего Прескотта, но по отношению к отцу тот испытывал почти что рабскую покорность. Может, настал момент вновь попытаться сыграть на этой ненависти? Тогда он вновь раскроет себя, но прошло и так уже слишком много времени. У Эрика почти не осталось денег, так что пора было идти ва-банк.
Он поспешил вернуться к своей машине и, выключив фары, решил сначала проследить, куда это Нейтан намылился посреди ночи. Ехал тот явно не обратно в город, так что наверняка дорога вела к его наркодиллеру. Поймать его на покупке запрещенных веществ было бы неплохим стартом, если на этого парня вообще хоть кто-то был в состоянии оказать давление кроме его отца.
В темноте было трудно понять, куда они ехали, но неприятное ощущение где-то в уголке сознания начало потихоньку закрадываться всё глубже и глубже. Нейтан свернул в том самом месте. На ту самую проселочную дорогу. Эрик знал, что ждет его впереди: открытые ворота, никому ненужный участок и амбар. И дверь. Дверь, ведущая вниз. Дверь, что уже четвертый месяц была архитектором его ночных кошмаров. Он прекрасно понимал, что за ней в любом случае не окажется логово монстра, но было в этом монолитном куске железа посреди ветхого амбара что-то ирреальное, а в том, что именно Нейтан ехал к ней — что-то неправильное. На его месте должен был быть Шон. Это ведь он виновник всего плохого, что тут происходило. Он — хозяин самой страшной тайны, этой тёмной дыры в земле. Эта идея, ставшая параноидальной, слишком давно взращивалась в сознании Эрика, а оттого рушилась с большой натугой. Вдруг, это было просто совпадение?
Нет, не было. Стальной скрип не оставлял места для сомнений. Нейтан спускался туда. Что ж, он сам говорил, что настоящее зло очень легко прошляпить. Возможно, Эрик никогда не смог бы разоблачить Шона, но, возможно, он сможет разделаться с Нейтаном. Это бы ударило по всей семье. Хоть и не полная, но победа. Осталось только убедиться, что за жуткой дверью хранились соизмеримые ей секреты.
Просидев в засаде около часа, у Эрика кончилось терпение. Он рассчитывал схватить Нейтана, когда тот поднимется обратно, но похоже, что парень решил устроить там посиделки до утра. Собравшись с духом и слегка успокоив нервы, Эрик достал из бардачка револьвер — тридцать восьмой, курносый, идеальный для самообороны, если верить словам того пожилого реднека, что продал его, и тихо побрел к амбару.
Внутри нигде не горел свет, но очертания распахнутых створок были заметны благодаря тусклому лунному свету, пробивавшемуся через щели в крыше. Проход вниз сейчас напоминал открытую пасть кита — не зубастую, но пугающую одним своим размером. Окажись Эрик в таком месте год назад, то ни за что не полез бы внутрь, но нахлынувшие воспоминания о позорном избиении только подогрели его навязчивые идеи, поэтому страх как-то сам собой поутих.
Эрик выставил револьвер вперёд и начал спускаться по лестнице, которая, впрочем, не уводила его в бездну, а быстро переросла в небольшой тоннель, заканчивающийся ещё одной дверью — толстенной, как в бомбоубежище, но всё так же стоящей нараспашку. За ней небольшая аварийная лампочка освещала некий предбанник, так что ему даже не пришлось включать фонарик, рискуя выдать себя.
Пройдя внутрь, Эрик увидел, что основное помещение бункера от прихожей отделяют висящие с потолка толстые полиэтиленовые
Нейтан почуял неладное и спрятался? Или просто лёг спать, забыв закрыть за собой дверь? Вышло бы крайне заурядное разрешение столь таинственной загадки.
Решив больше не прятаться и не давать такую возможность Нейтану, Эрик подошел к рубильнику и поднял вверх все рычаги, после чего внутри сразу же вспыхнул свет. И снова — ни звука, кроме едва различимого монотонного гудения флуоресцентных ламп.
— Да хуй с ним, — прошептал Эрик. — Нейтан, ты там? Это детектив Эрик Страм, я хочу помочь тебе разобраться с отцом. Выходи, я тебе не враг.
Он неспешно двинулся вперёд, всё ещё держа револьвер наготове, медленно отодвинул полиэтиленовые ленты и вошёл в основное помещение. В целом оно напомнило ему комнату Нейтана в общежитии — знакомые холодные цвета, порядок, с виду безупречная, стерильная чистота… и ни одного места, чтобы спрятаться. Нейтана тут попросту не было. Похоже, парень улизнул через одну из дыр в сарае, бросив машину и оставив двери бункера открытыми. Зачем? Это было уже не важно, возможно, он просто ушёл куда-то в лес справить нужду. Нейтан не был ответом как таковым, и ловить его было без толку — заядлый курильщик и выпивоха Эрик просто не угонится сейчас за молодым парнем. Ответы лежали здесь. Должны были. Это место…
Обычная с виду фотостудия, если подумать. Непомерно дорогая, учитывая, где её обустроили, но всё же. Тут был постелен огромный белый фон, рядом с котором стояли софтбоксы с круглыми светодиодными лампами, имелся музыкальный центр и проектор, огромный принтер, несколько больших чёрных ящиков, один из которых был открыт и из него торчали сложенные ножки штатива, а шкафы были уставлены коробками от дисков, журналами, да какими-то бумагами. Эрик мог бы удрученно заключить, что просто нашёл игровую комнату выросшего капризного ребёнка с большими аппетитами, если бы не две вещи. Первым, что живо вернуло чувство нарастающей тревоги, была та самая картина. Женщина, поедающая свои внутренности. Она висела на стене, выбиваясь яркими красками из общего тона помещения, разбивая своей грязью и мерзостью окружавшую её холодность и стерильность. Здесь она выглядела даже ещё более жутко, чем в комнате общежития, потому что там это непотребство было жемчужиной больной коллекции, а здесь, помимо неё, стены больше ничего не украшало. Тошнотворный рисунок, как огонёк в темноте, приковывал к себе взгляд, не давая отвернуться. Эрик с большим трудом смог отвлечься от её созерцания и потер грудь ладонью, будто это могло замедлить участившееся сердцебиение. После этого он сразу обратил внимание на ряд красных папок, заполнивших две полки шкафа, что стоял за рабочим столом. Каждая была подписана чьим-то именем. Никаких фамилий или инициалов, просто имена на прилепленных сбоку белых полях. Эрик подметил, что все имена были женскими. Ещё три таких же папки ровной стопкой лежали на самом столе.
Эрик взял в руки лежащую сверху стопки папку и повернул её набок, прочитав имя «Сара», после чего, затаив дыхание, открыл её.
— Блядь, — не сдержался он, увидев содержимое.
Папка оказалась фотоальбомом, а с фотографий на него смотрела связанная по рукам и ногам молодая девушка. Несмотря на обилие фотографий, её поза почти не менялась — она беспомощно лежала на полу и смотрела в объектив затуманенным, ничего не понимающим взглядом, в котором страх мешался с полной растерянностью и каким-то смущением. Эрику хорошо был знаком этот взгляд — он повидал достаточно накачанных девиц и знал, какие препараты могли вызвать подобный эффект. То, что Сара приняла их не добровольно, сомнений практически не вызывало.