Найденный мир
Шрифт:
– Лучше бы подальше уйти от этого логова, – проговорил Мушкетов озабоченно. – Смеркается. Если эти выйдут на охоту…
– Лезть на дерево, – посоветовала филиппинка.
Подняв голову, геолог с сомнением глянул на тонкие, корявые ветви и голые стволы псевдолиственниц.
– А за нами никто не заберется? – поинтересовался он.
Тала смерила его взглядом.
– Нам помогало.
Ответ застрял у Мушкетова в горле. Земля тошнотворно качнулась, словно палуба в бурю. Застонали, кренясь, вековые деревья. Трепет пробежал по верхушкам, взвились в еле видимое из оврага небо черными силуэтами длиннохвостые птицы. Из недр донесся
И все стихло.
– Ха! – негромко и довольно промолвила Тала. – Этипроклятыептицы умней, чем люди в моей стране. Они знают, что от трясения земли яйца не… бугок… не тухнут. Иначе не стали бы тут устраивать гнездо.
– Кэп Рэндольф говорил, что в вашем старом лагере тоже случались землетрясения, – проговорил Мушкетов, прислушиваясь к затухающим колебаниям.
– Один раз, – кивнула филиппинка. – Сильно. А здесь – слабо. Но часто. Второй раз уже с тех пор, как на берег сошли.
Она прищурилась:
– Кулам-набато говорит – это важно?
– Это скверно, – проворчал геолог. Ему не очень хотелось признавать, что современная наука не больше, чем суеверия дикарей-полуязычников, могла предугадывать колебания тверди, а тем более – предотвращать их. – Полезли.
Он ухватился за крепкую на вид чешуйчатую лозу, повис на ней… и плеть оборвалась. Мушкетов не устоял – уселся на пятую точку. На голову ему посыпались сухие мелкие листья.
Тала захихикала и тут же осеклась – из-за поворота донесся предупреждающий щебет «черных петухов». Где-то вдалеке солнце соскользнуло за край мира; небо еще горело прозрачным золотом, но овраг затопила синяя, глухая тень.
– Да вы, верно, ума лишились, – удивленно произнес дежурный по лагерю, разглядывая вытянувшихся перед ним матросов. – Идти за водой, вдвоем? В такой час? Да вас же в клочья разорвут, не успеете и ста саженей отойти…
– Ваше благородие, разрешите… – кондуктор на миг замялся, словно припоминая необычное слово, – аргументировать.
– Аргументировать? – повторил мичман. – Ну-с, попробуйте…
– Из двух револьверов, – унтер выразительно похлопал по длинной кобуре «смит-вессона», – я за пару секунд больше пуль выпущу, чем десяток человек из «трехлинейки», а уж тем паче с «берданок». От «петухов» отбиться этого хватит, а бог даст – и от большой «птицы». Ну а если встретится чудище вроде вчерашнего, тут уж, вашбродь, одно спасение – затихариться в траве да молиться Николе-угоднику, чтобы пронесло. Иначе никакого народа не хватит, разве что всем лагерем за водой ходить. А воды надо много…
Мичман задумался. С одной стороны, рисковать и принимать на себя ответственность за возможную гибель двух человек ему не хотелось. Но и в доводах кондуктора был явный резон: с мелким хищником справиться можно и вдвоем, благо «черные петухи», как заверяли старожилы, твари довольно трусливые и больше склонны к ночной жизни. В случае же встречи со стаей стимфалид или еще одним драконом в самом деле могла помочь разве что молитва – или пулемет. А запасы воды в лагере были на исходе. На то, чтобы промывать раны и поить пострадавших, ушло почти все, что притащили за вечер.
– Хорошо, – офицер сделал короткую паузу, – Павел Степаныч. Ступайте с богом.
Едва только кустарник скрыл уходивших моряков от взоров часовых за баррикадой, шедший первым водонос, размахнувшись, что было сил грохнул ведрами о землю.
– А-а,
– Да вы, Николай, верно, – старательно копируя голос давешнего мичмана, процедил «доктор», – и впрямь ума лишились. А ну как в лагере услышат шум да на подмогу ринутся? Или еще кто-нибудь захочет посмотреть, отчего тут шум да веселье…
Он почти сразу же пожалел о сказанном – во взгляде оглянувшегося матроса явственно читался дичайший испуг, готовый в любой миг столкнуть остатки рассудка в пучину безумия.
– Я-я… п-простите…
«Доктор» слегка отстраненно – проявилась старая, еще со студенчества, привычка рассматривать ситуацию в третьем лице – констатировал, что с «товарищем Рыбаком» как с членом боевой организации фактически покончено. Перед ним стоял, кусая губы и ежесекундно бросая затравленные взгляды по сторонам, уже сломленный человек. Двойная встреча с ископаемым чудовищем за день проделала разрушительную работу, оказавшуюся не по силам царской охранке. Возможно, длительный отдых в одном из столь любимых руководством партии заграничных санаториев и сможет вернуть его к нормальной жизни, но к боевой работе Николая допускать больше нельзя. Однако до уютных санаториев старушки-Европы им обоим еще предстояло дожить. И срыв напарника отнюдь не способствовал этому. За свою карьеру в рядах боевиков «доктор» видел немало случаев, когда именно не вовремя сдавшие нервы напрочь губили, казалось бы, самые верные и надежные дела.
К сожалению, отстранить напарника сейчас можно было лишь одним-единственным способом.
– Ладно, будет вам, успокойтесь, – оглядевшись по сторонам, «доктор» взял одно из ведер, поставил днищем вверх и присел, аккуратно примостив револьверы на коленях. – Я понимаю, это не так-то легко… после того шока, что вам пришлось испытать вчера, но все-таки, Николай, постарайтесь взять себя в руки.
– А вы меня, товарищ Щукин, не лечите, не лечите! – вскинулся Николай. – В руки… ноги тут в руки надо брать, вот чего!
– Вот как? И что же, – скептически осведомился «доктор», – вы предлагаете по этому поводу?
– Как это «что»? – опешил Николай. – Ясное дело – бежать!
– Бежать?! – удивленно переспросил «доктор». – Простите, но куда? Здесь вокруг даже не дальневосточная тайга, а куда более дикие места. Даже временно забыв про бродящий вокруг паноптикум хищных тварей… пешком отсюда не выбраться, а оставшийся на «Манджуре» Бутаков не поведет корабль назад без прямого приказа капитана… и я очень сомневаюсь, что нам удалось бы его как-то переубедить даже ненавязчивым тыканьем ствола под ребра.
– Так, – горячо зашептал Николай, – я и не про «Манджур» толкую, Сергей Константинович. Леший с ней, с этой калошей… к британцам надо тикать. У них броненосец, силища, любая здешняя тварюка клыки пообломает.
– Возможно, и обломает, – задумчиво произнес «доктор». – Если, конечно, в здешних краях не отыщутся еще более чудовищные левиафаны. Но главный вопрос даже не в этом. Будь мы в Лондоне, за нас почти наверняка бы вступились представители либеральной оппозиции, пресса. В крайнем случае, – «доктор» желчно усмехнулся, – сыскалась бы экзальтированная барышня из числа суфражисток, всегда готовая поддержать борьбу за свободу, не важно чью и против кого. Но среди офицеров Королевского флота такие вряд ли найдутся. А значит, место на броненосце придется заслужить… какими-то иными способами.