Найди и убей
Шрифт:
— Ааааааа! — Позади Вани, катаясь по земле, отбивался ногами и палкой Николай, вокруг него вилась еще пара псов, непонятно как пробравшихся Ивану за спину.
Обернувшийся на долю секунды к другу, Маляренко успел заметить, как тот переломил дубинкой лапу одному хищнику.
— Ааааааа! — Иван заорал от страшной боли — в руку намертво вцепились клыки огромного лохматого пса.
Приложив по черепу твари дубинкой, Маляренко почти стряхнул хищника, но в это время прямо ему в лицо из серой предрассветной мути прыгнула новая серая тень. От мощнейшего удара в грудь Иван отлетел назад и, хорошенько приложившись затылком, потерял сознание. Последнее, что он успел краем уха услышать, был отчаянный, полный муки, вопль Николая.
Когда начальство скрылось
Страшные крики и вопли, раздавшиеся через мгновение, подбросили Романова, заставив сразу позабыть о Светке. Пару секунд Володя прислушивался к шуму у калитки — происходило там что-то совсем нехорошее. Позабыв о своем копье, «на автопилоте», Володя сунул веник в очаг. Сухие веточки вспыхнули жарким пламенем, и, вооружившись таким факелом, дежурный бросился на помощь.
— А ну пошли! Пошли вон! — Володя отчаянно размахивал уже догорающим веником. Собак удалось отогнать от неподвижных тел Ивана и Николая, но твари кружили в пяти метрах от Романова, у калитки, подбираясь все ближе и ближе. Что делать, Володя не знал, а потому просто заорал во всю силу своих легких. Твари отпрянули, и в это время пришла помощь. Вооруженные кольями и палками мужики быстро вытурили собак за забор и заперли калитку на засов, для верности подперев ее парой палок. Веник окончательно догорел и погас. У Романова отказали ноги, и он обессиленно плюхнулся в грязь.
— Вовремя вы. Спасибо, мужики.
Больно не было. Совсем. Тело как будто онемело. Мысли в голове текли медленно-медленно.
«Я все еще жив. Наверное, кому-то там, наверху, я сильно приглянулся. В любом случае, спасибо тебе, кто бы ты ни был». — Иван открыл глаза. Вокруг сновали мужики, вооруженные чем попало. Лежать на земле было мокро и очень холодно.
— Живой? — Над Иваном навис темный силуэт. Судя по обеспокоенному голосу, это был Серый. — Погоди, мы сейчас тебя под навес отнесем.
Несколько рук вцепились в Ивана и рывком подняли его в воздух. Ваня всхлипнул и отрубился.
— М-да. Расслабились мы. Что тут еще скажешь. — Звонарев сокрушенно покачал головой. — Все хороши. Нечего на себя наговаривать. Твое дело сейчас — поправиться. Ясно?
Голос прораба звучал нарочито бодро. Николай, к которому он обращался, был совсем плох. Твари изрядно поработали над его телом, порвав ноги и искусав лицо. Иван, лежащий на соседнем лежаке, отделался куда легче. Изжеванная вусмерть правая рука, разодранная когтями грудь да пяток укусов на левой ноге на фоне ран Коли казались пустячком.
— Да, Колян. Не ссы. Прорвемся. — Маляренко кряхтя приподнялся на локте. — Я тоже хорош. Вышел за забор задом наперед. Робинзон хренов. Но собачки-то каковы, а? Дождались нас. Молча! В засаду сели и дождались. Умные твари.
— Ребята не вернулись? — Глаза у вождя были как у побитой собаки.
«Недоглядел».
Володя и Сергей одновременно помотали головами.
— Дык как? В осаде сидим. Плотно сидим.
Военный совет продолжался уже час. Попросив дежурившую у мужчин Алину выйти из палатки, у входа уселись Звонарев и Романов, позади маячили Юра Толстый да Макс с Алишером. Все наличное мужское население решало, как быть дальше. Стая никуда не ушла, а вольготно расположилась прямо за забором в роще, возле ручья. Из трех десятков псин пять-шесть всегда кружили вокруг забора, временами пробуя его на прочность. Слава богу, лазить по деревьям эти твари не умели. Звонарев весь вчерашний день укреплял забор, залатывая прорехи. К счастью, таких слабых мест было немного, и люди успели найти их раньше, чем хищники. Кое-какие запасы еды имелись, так что в осаде можно было сидеть, ни о чем не беспокоясь, дожидаясь, когда
— За ребят беспокоюсь.
— Серый! Не трави душу! Закрыли эту тему. — Коля чуть не плакал. Он не верил в чудеса.
«Недоглядел».
Димку было жаль, да и к Юрке он, если честно, привык, но своя рубашка, как говорится, ближе к телу, и мысли Вани были сосредоточены на самом себе. Маляренко смотрел на замотанную правую руку и мысленно радовался, что он левша. Воспоминания о том, как его лечили, были во сто крат хуже той боли, которую он терпел сейчас. Алина, при всей своей внешней хрупкости и слабости, оказалась железным человеком. Велев мужикам держать Ивана покрепче, она раскаленным ножом взрезала все раны и укусы на теле мужа, как следует их вычистив и промыв остатками одеколона. Крови при этом Ваня потерял едва ли не больше, чем от собак. Было бы хорошо потерять сознание во время этих процедур, но, как назло, этого не произошло, и наорался Маляренко тогда от души. На два года вперед. Даже на три. Алина с каменным лицом зашила разрезы, обмыла раны мужа кипяченой водой и туго забинтовала их остатками бального платья. Так что бинты, в которых сейчас красовался Иван, были из белоснежного шелка. Правда, после всей этой кровавой бани женщина свалилась в обморок, а придя в себя, ударилась в неуправляемую истерику, но дело было сделано. Ольга же не смогла заставить себя повторить такое, и Николая обрабатывал Серый. Правда, получилось у него неважно, ибо опыта не было никакого. А что делать с ногами, разодранными в клочья, строитель вообще не представлял. Звонарев просто промыл раны водой и накрепко замотал их тряпками.
Так ничего толком и не решив, мужики разошлись по своим делам, оставив друзей поправляться и отдыхать. Внутрь палатки с маленьким стаканчиком в руке прошмыгнула Алина. Воровато оглянувшись на уснувшего Николая, она вытащила из внутреннего кармана маленькую таблетку.
— Глотай, быстро!
— Что это?
— Потом, потом. Спи. — Алинка нежно поцеловала мужа и выскочила из палатки.
Николай Николаев, бывший старлей-зенитчик, скончался на третий день после схватки с собаками.
Иван, к тому времени уже немного оправившийся, благодаря заботам жены, собрал мужиков и велел готовить факелы. Много факелов. Идти на прорыв к погосту решили все вместе. Мужчины и женщины. Идею похоронить вождя внутри ограды Маляренко, посоветовавшись со Звонаревым, отверг — здесь был родник, а эти подземные воды… кто их знает, где они там текут. Рисковать Ваня не хотел.
С мрачной, молчаливой решимостью люди собрались возле калитки, сбившись в плотную группу, в руках женщин были факелы, мужчины держали копья и дубинки. Маляренко дождался, когда Серый, тащивший через плечо тело Николая, подойдет поближе, и, глядя в сосредоточенное лицо Алины, скомандовал: — Пошли!
Почему-то вспомнился самолет и крепкое рукопожатие при знакомстве.
ГЛАВА 3,
в которой Иван преодолевает текущие неприятности
Стая исчезла так же неожиданно, как и появилась. Однажды прохладным солнечным утром Маляренко, взобравшись на помост у калитки в надежде подстрелить из самодельного арбалета одну из тварей, никого не обнаружил. Вечно вьющиеся под забором собаки исчезли. Будучи уже ученым, Иван в снятие осады ни фига не поверил, а кликнув мужиков, расставил их на дозорных помостах в разных концах поселка. Собак не было ни видно, ни слышно. За три недели псы приучили людей жить при постоянном рычании, тявканье, вое и прочем шумовом оформлении, сопровождающем свору в три десятка собак, и сейчас Ивану показалось, будто он оглох. Напряженное наблюдение в течение дня ничего не дало — вокруг пели птички и шумели деревья. Вечером, отозвав людей с постов, новый «старый» вождь устроил совет.