Найди меня в темноте

La escritora

Потребность. Острая потребность касаться этой кожи и чувствовать, как вскипает кровь, бешено пульсируя по венам. Жажда… томительная жажда чего-то, от чего вмиг пересыхают губы.

То, что началось как злое наказание, вдруг становится совсем иным. И она понимает вдруг, что это незнакомое прежде чувство меняет ее. Словно заново складывает кубики в картинку, которая уже никогда не будет прежней.

Бэт облизывает пересохшие губы, когда ее пальцы вдруг достигают коротких волосков на его груди. Неосознанно. И понимает

вдруг, что безумно хочется, чтобы он поцеловал ее сейчас. Прямо сейчас… Она распахивает губы, замечая, как вдруг он впервые отпускает ее взгляд, который удерживал до этого момента, и смотрит прямо на ее рот. Сердце колотится в груди так, словно вот-вот выпрыгнет из груди и бухнется прямо между ними.

– Дэрил, ты когда вернулся?
– раздается от двери неожиданно.

Это в кухню входит Мэгги. Бэт тут же выдергивает ладонь из-под рубашки Дэрила, едва не прилепив леденец, который держит в руке, себе в косу, вздрогнув от неожиданности появления сестры. Потом так резко отшатывается от Диксона, что едва не падает. Она даже не смеет поднять взгляд ни на Мэгги, которая, кажется, даже не замечает нервное напряжение Бэт, ни на Дэрила.

А потом делает то, что должна была сделать еще до того, как осмелилась залезть под его рубашку.

Просто сбегает. Позорно сбегает в свою комнату, понимая, что никогда в жизни она не осмелится даже носа показать оттуда.

Господи, что на нее нашло?! Что это вообще было такое?

Чертовы леденцы! Чертовы-чертовы-чертовы леденцы!

========== Глава 13 ==========

Долбанные леденцы! Долбанные леденцы!

Дэрил видит эти леденцы в одной из аптек городка Мидлтаун, который проезжают по пути к Хейгерстауну, объезжая Семидесятое шоссе, напрочь забитое медленно ржавеющими автомобилями.

Они стоят совершенно нетронутыми в банке на прилавке, словно ждут только его прихода. Правда, замечает Дэрил их не сразу. Сначала отвлекается на владельца аптеки, который бросается к нему из-за прилавка и тут же ложится обратно, получив стрелу прямо в лоб. Потом Дэрил ходит по всей аптеке между развороченных и полупустых полок, сгребая в большой мусорный пакет все, что осталось нетронутым здесь.

Шампуни, лосьоны, ватные диски, зубные пасты, щетки. Без разбора все, на чем есть этикетка с детской мордашкой. Всякую женскую херню, которая перестала его смущать еще во время вылазок из тюрьмы. Лекарства – даже не обращая внимания, для чего они. Доки потом разберутся в Александрии. Дэрил прихватывает еще несколько упаковок никотиновых пластырей – находить сигареты теперь становилось все сложнее. Хотя, сказать по правде, пластыри – херня и только!

А потом очередь доходит до прилавка и полок за ним. И Дэрил замечает тогда эту долбанную банку с леденцами, из которой полувысохший уже хозяин аптеки, спящий вечным сном за прилавком, угощал своих маленьких посетителей когда-то.

…для меня это попытка притвориться, что моя жизнь стала нормальной… Нормальной! Потому что я очень хочу, чтобы моя жизнь наконец-то стала нормальной! Такой, как раньше.

Для

него лично ее жизнь была нормальной после того, как мир скатился к херам, именно в тюрьме. Когда она была надежно укрыта высокими стенами.

Хотя и эти херовы стены не оказались достаточно крепкими, как оказалось.

Когда она спокойно могла сидеть на ступенях крыльца, держа на коленях Боевую Малышку и подставлять лицо лучам весеннего солнца. Или валяться на расстеленном покрывале на траве и читать книжку, болтая ногами в таких знакомых ему сапожках.

Словно за высокими заборами не стояли долбанные ходячие, желающие вырвать зубами кусок из ее плоти. Словно она на долбанной летней прогулке…

Она так радовалась тогда, когда они привозили из вылазок сладкое. Ни он, ни Мишонн никогда не забывали про ее любовь к сладкому. Никогда…

И он аккуратно снимает покрытую пылью банку, стирает грязь с нее краем своей рубахи и бережно опускает в мешок, боясь, что вот-вот слетит крышка, и тогда леденцы вывалятся. Долбанные леденцы…

Дэрил едва не теряет этот мешок, когда на выезде из Мидлтауна, на них вдруг выходят ходячие, перекрывая дорогу. От неожиданности появления бывших жителей городка, решивших проводить их, он дергает резко руль. Мотоцикл виляет в сторону, и мешок падает на асфальт. Хорошо хоть Дэрил замечает это сразу, иначе пришлось бы за ним возвращаться. А не вернуться за мешком он едва ли смог бы. Потому что среди прочего улова там были эти долбанные леденцы.

До Хейгерстауна они так и не доезжают. Дорогу перекрывает стадо ходячих, как по неслышной команде двинувшееся им навстречу на звук моторов. Приходится петлять по дорогам, асфальтированным и проселочным, пытаясь не только уйти от стада, но и свернуть их с направления к Александрии. Из-за этого они совсем выбиваются из поставленных прежде сроков возвращения.

– В этот раз очень долго вышло, - замечает взволнованный столь длительным отсутствием Рик, встретивший его на ступенях дома, когда он возвращается в Александрию. – Все хорошо?

Дэрил пожимает плечами в ответ. Он безумно устал. Ему кажется, что он просто рухнет сейчас в постель и будет спать беспрерывно несколько суток.

– Как дела здесь? – впервые за все время пребывания в Александрии интересуется он у Граймса сразу же по возвращении, а не после того, как отдохнет. – Все хорошо?

Потому что ему охренительно нужно знать теперь, что все в порядке. Что она в порядке.

– Все хорошо. Я пошлю Карла днем сказать Ри, что ты вернулся.

Дэрил наспех обливается водой, чтобы смыть всю грязь и пот последних дней, и с наслаждением падает в постель, но сон почему-то приходит не сразу. Дэрил все смотрит и смотрит на эту банку с леденцами, которая стоит сейчас на комоде, и думает о Бэт.

О том, как ему безумно хочется видеть ее счастливой здесь. О том, как ему хочется видеть ее сияние. Всегда. Чтобы она светилась.

Для него…

Потому что пока он только и делает, что доводит ее до слез. Никакого сияния. Только слезы и боль. Херов тупица…