Найди меня

Фрейзер Энн

Публика ахнула, как один человек, и все сомнения Дэниела насчет Розалинды исчезли. С этими словами Рени швырнула награду на сцену. Она разлетелась, брызнули осколки. Люди завопили.

Розалинда и глазом не моргнула.

— Бедное дитя, — сказала она. — Бедное дитя.

Ее спокойствие перед лицом подобных диких обвинений лишний раз свидетельствовало о том, как важна для нее Рени. Даже здесь, в свой час славы, она не сводила глаз с дочери, думала о ней больше, чем о себе. По крайней мере, она пыталась представить дело таким образом.

И Дэниел знал, что в этом зале ни один человек не сомневался, что Рени не в своем уме.

Из дальнего конца зала снова послышался шум, и люди облегченно заговорили, когда внутрь вошли трое полицейских в форме.

Рени, словно только что заметив людей вокруг, огляделась, ища, за что зацепиться, и ее взгляд остановился на Дэниеле, который пробрался к сцене. Он видел, что ее решимость поколебалась, подтачиваемая сомнениями, на лице появилось смятение.

«Неужели я ошиблась? Что, если все не так?»

Он тихо произнес имя Рени, глядя ей прямо в глаза, словно они были одни.

— Ты все делаешь правильно, — сказал он. — Не сомневайся в себе.

Где она была, через что прошла? И как с этим связана Розалинда? Дэниелу хотелось спросить, но зал погрузился в хаос. Одни очнулись от оцепенения, протискивались в двери. Другие продолжали глазеть. Снаружи взвыла сирена скорой, потом стало тихо. Двери распахнулись, и появилась команда скорой помощи, неся тяжелые ящики.

Дэниел помог Рени спуститься по лестнице. Ее трясло, дыхание было прерывистым и учащенным, словно каждый вдох причинял боль.

Несмотря на суматоху, Рени споро уложили на каталку. Дэниел шел рядом, пока ее выкатывали из здания. На стоянке она попросила остановиться и сказала несколько слов молодой женщине, которая стояла рядом с машиной, облепленной стикерами. С переднего сиденья на них смотрела грязная собака. Дэниел задумался, кто это может быть и какое имеет отношение к Рени, но тут заметил спешащую прочь Розалинду.

Рени только что публично назвала свою мать Убийцей Внутренней Империи. Одного этого обвинения недостаточно для ареста, но он не собирался выпускать ее из поля зрения.

— Увидимся в больнице, — сказал он Рени и бросился бежать.

— Я поеду за скорой, — объяснила Розалинда, когда Дэниел перехватил ее.

Розалинда Фишер постепенно раскрывалась перед ним, слой за слоем. Теперь, зная, по крайней мере, часть правды, он мог распознать то, что прежде ускользало от взгляда. Убивала она или нет на самом деле, перед ним стояла социопатка. И она вовсе не собиралась ехать в больницу.

Он протянул руку за ключами.

— Я поведу.

Фокус был в том, чтобы не выдать свои намерения. Он решил испробовать тот тип убеждения, на который могут отозваться личности вроде нее, сделать ее мученицей и героиней собственной истории. Такой она всегда и была в своем сознании. Даже ее социальная работа говорила об этом.

— У вас сегодня и без того тяжелый день.

— Вам бы, пожалуй, пошла борода. — С рассеянно-раздраженным видом она протянула

ему брелок. Он сунул его в карман.

В субботний вечер движение было напряженным. Дэниел поехал в объезд, через жилые улицы. Там было больше знаков «стоп», но меньше светофоров. Он не хотел слишком давить и спугнуть ее, но задал вопрос, который задал был любой разумный человек.

— Что это было?

— От Рени можно ждать чего угодно. — Розалинда вздохнула, и даже это проявление материнского смирения и заботы сейчас казалось зловещим. — Она живет в своей реальности. Увы, я не всегда могу ей помочь.

— Иногда, сколько ни старайся, все впустую, — сказал Дэниел с подобающим сочувствием. — Некоторым уже не поможешь.

Разговор прервал какой-то звук, но он не мог определить, где его источник. Где-то далеко? Рядом?

Рядом.

Постукивание.

Из багажника.

Осознание реальности происходящего пришло как удар в солнечное сплетение. Он не ожидал, что нужные доказательства найдутся так близко. Розалинда тем временем включила радио и прибавила громкость, чтобы скрыть шум.

Он резко затормозил посреди дороги, взвизгнув резиной, и рывком распахнул дверцу. Гремела музыка, какая-то рок-баллада из девяностых, делая происходящее еще более абсурдным.

— Выходите! — скомандовал он Розалинде. — Быстро!

Он хотел, чтобы она отошла от машины подальше и не пыталась скрыться.

Она вышла.

Дэниел нажал на кнопку багажника. Крышка откинулась, и он обежал машину. Внутри, свернувшись на боку, лежала женщина со связанными запястьями и заклеенным липкой лентой ртом, рядом лопата. Она казалась мертвой, видимо, ненадолго пришла в сознание и подала сигнал. Но поразило его не это, а ее одежда.

Красное цветастое платье.

Он застыл. Колени обмякли, налетел приступ головокружения. Сквозь бурю эмоций он протянул трясущуюся руку, чтобы пощупать ткань.

Крышка багажника со стуком опустилась на его голову и толкнула вперед. Что-то мелькнуло у лица. Он выпрямился как раз вовремя, чтобы увидеть Розалинду и лопату в ее руках, стремительно опускающуюся ему на голову. В ушах зазвенело. Оглушенный, он покачнулся, пытаясь сохранить равновесие, и упал, ударившись головой об асфальт. Моргая, чтобы сфокусировать взгляд, он сумел расстегнуть кобуру. Музыка все гремела, и, не дав ему вытащить оружие, Розалинда бросилась на него сверху, схватила за куртку и ударила головой о мостовую.

ГЛАВА 49

Словно боксер, которого привели в чувство перед следующим раундом, Рени открыла дверцу машины, не дожидаясь, пока та полностью остановится. Впереди, прямо посреди улицы стоял седан ее матери с открытым багажником и дверцами.

Увидев, что Дэниел уезжает с Розалиндой, она отказалась от медицинской помощи и попросила ребят из группы ехать за ними.

Сейчас она поставила ногу на мостовую и извлекла себя из машины.

— Позвоните 911 и уезжайте.