Найди меня
Шрифт:
До трассы десять миль. Если двигаться со скоростью полмили в час, она доберется туда к завтрашнему вечеру. Когда она дойдет туда, если дойдет, можно попробовать остановить машину.
Все мысли сосредоточились на том, как поставить одну ногу перед другой. Вроде самогипноза, медитация, схожая с той, которой она научилась, лепя горшки на гончарном круге. Иногда она опускалась на колени и накрывалась одеялом. Иногда недолго дремала, но быстро просыпалась.
Ночь уходила, и вставать на ноги было все труднее. На равнине было не на что опереться, кроме трости. Она упала и лежала на земле, не
Пройденное расстояние? Без понятия.
Верное направление? Почти наверняка.
После рассвета Рени задержалась, чтобы нанести крем на лицо и руки. Одеяло становилось тентом, когда ей удавалось набросить его на голову. В полузабытьи ей показалось, что она видит что-то вдалеке, посреди дороги, там, откуда пришла. Поморгав, она попыталась вглядеться. Животное. Оно сделало несколько шагов, село, сделало еще несколько.
Койот?
Двигается не так.
Кролик?
И на кролика не похоже.
Собака? Да. Может быть.
Когда животное подобралось достаточно близко, она убедилась — и в самом деле небольшая собака, фунтов двадцать, шерсть свалялась. Дикая? Непохоже, раз подошла так близко, однако голод делает ручными многих диких тварей.
Порывшись в сумке, Рени нашла остаток говядины и бросила собаке.
Мясо исчезло в один глоток.
Хотя фляга была почти пустой, она налила воды в маленькую крышку, поставила на землю и отошла. Собака подползла и вылакала воду. Она отдала ей то, что оставалось в галлонной бутыли, каждый наклон вызывал волны боли и головокружения.
— Ты откуда?
Шерсть так свалялась, что даже не определить породу. Помесь пуделя?
Она продолжила путь и вскоре достигла состояния, когда больше не могла оторвать ноги от земли. Вместо этого она волочила их, поднимая пыль и песок, так что он оседал на губах и забивался между зубов. В отупении она протянула руку к рюкзаку, собираясь достать гигиеническую помаду. Рюкзак исчез, позабытый где-то по дороге.
Она оглянулась. Пустыня тянулась на мили. Никаких следов ее вещей, но пес все еще тащится за ней. Повернулась в другую сторону. Все то же самое.
Делать нечего — только идти.
Или упасть.
Рени очнулась на земле, охваченная болью. Откуда-то из настоящей жизни или сна донесся тихий шорох. Тень скользнула над нею, и она разглядела кружащую птицу. Звук от крыльев.
Птица настоящая. Может быть.
ГЛАВА 44
После самоубийства Мориса Дэниел намеренно оставил Рени в покое, но сейчас, сидя дома в свой первый за несколько недель выходной, поддался порыву узнать, как у нее дела, отчасти потому, что чувствовал себя ответственным за вовлечение ее обратно в кошмар, хотя без нее и ее дружбы с Морисом они никогда не узнали бы о причастности Мориса к убийствам Внутренней Империи.
Звонок Рени ушел на голосовую почту, поэтому он набрал Розалинду. Та ответила и
— Надеюсь, вы не будете беспокоить ее, — сказала Розалинда.
Конечно нет. Только сначала надо поговорить и удостовериться, что с ней все в порядке. Насколько это возможно в такой жуткой ситуации.
До Рени было сорок пять минут езды при отсутствии пробок и закрытия трассы 62, что время от времени случалось после наводнений, землетрясений и песчаных бурь, этих зловредных стен из песка и пыли, налетавших как густые облака, делая поездки и даже дыхание почти невозможными.
Он дозаправил свой внедорожник на маленькой пустынной заправке, где продавались кактусы и суккуленты. Он выбрал один для Рени. В кабину взял немного еды, заплатил за покупки и поехал дальше мимо разнообразивших пейзаж полей белых ветряков, создающих сюрреалистическую смесь технологии и природы. Спустя двадцать минут он уже ехал по костоломной грунтовке к домику Рени.
Ее пикап стоял у дома.
Он постучал. Ответа не было.
Подергал двери и окна.
Все прочно заперто.
Она могла уехать куда-нибудь с кем-то, но за время их краткого знакомства она ни разу не упоминала никаких друзей или партнеров. На нее столько всего свалилось после того дня, когда он впервые появился и стал давить на нее, чтобы она приняла участие в поисках. Сколько может вынести разум, прежде чем произойдет надлом? И самое главное — не угрожает ли ей опасность от самой себя? Это и тревожило больше всего. Ее психическое состояние. Оставаться в одиночестве посреди пустыни сейчас казалось наихудшим вариантом.
Приняв решение, он достал из машины набор инструментов, отжал замок входной двери и отворил ее. Чисто по привычке он мысленно подобрался, готовясь к трупному запаху. Но в доме пахло только глиной.
Он прошел по дому, увидел ее палатку возле двери, отметил опрятность прибранной кровати, зашел в маленькую ванную, где все казалось лежащим на своих местах. То же самое с кухней. Ни недоеденной пищи, ни мобильника, кошелька или сумки на столе. Ничто не намекало на насилие или внезапные события. И все же его сердце тревожно зачастило, и вскоре он ощутил, как его засасывает назад в то утро, когда он обнаружил, что его мама исчезла. Она была, и теперь ее нет. И он понял, что Рени стала важна для него. Осознание причины своей избыточной реакции помогло взять ее под контроль, по крайней мере частично.
Он обошел домик снаружи. Небольшой, построен из серых шлакоблоков на бетонной плите. Большое окно выходило на котловину. Обойдя дом, на что не потребовалось много времени, он снова запер дверь и подумал, не позвонить ли Габби Саттон. Может, Рени отправилась к ней? Пока он взвешивал разумность такого шага, ему позвонил Гас Уотерс, коронер.
— Помнишь тот старый университетский проект, который мы обсуждали? — спросил Гас. — Пришлось повозиться, но удалось получить разрешение передать тебе основные исходные данные. Хорошо, что я все проверил, потому что, как выясняется, дал тебе неверную информацию. Такое бывает, когда защищают личность участника. В общем, я только что загрузил соответствующие материалы в твою базу данных.